Современные мед технологии: Клиника СМТ — официальный сайт. Многопрофильные медицинские центры в Санкт-Петербурге.

Содержание

СМТ

Компания «Современные медицинские технологии»

работает в сфере поставки медицинского оборудования и расходных материалов с 2001 года, занимая одно из лидирующих мест в отрасли.

Политика компании

комплексное и квалифицированное оказание услуг
разумные цены
гибкая система оплаты
индивидуальный подход в каждом отдельном случае
всесторонняя поддержка своих клиентов

Компания «Современные медицинские технологии» является официальным дилером и партнером ведущих мировых производителей медицинского оборудования и расходных материалов. Основные направления деятельности организации – оснащение государственных и частных медицинских учреждений современным медицинским оборудованием, расходными материалами и фармацевтической продукцией, оказание высококвалифицированных услуг по монтажу, ремонту, вводу в эксплуатацию, а также гарантийному и постгарантийному сервисному обслуживанию медицинской техники. Специалисты инженерной службы прошли обучение в сервисных центрах российских и зарубежных производителей, имеют профильное образование, богатый опыт и необходимые для работы сертификаты.

В 2014 году компания «Современные медицинские технологии» расширила границы своей деятельности, выступив инициатором строительства международного медицинского центра «Клиника сердца». В январе 2014 года был заключен инвестиционный меморандум с правительством Самарской области, согласно которому в Самаре появится кардиохирургический центр, оснащенный высокотехнологичным медицинским оборудованием, способный проводить 11,5 тыс. кардиохирургических операций в год. Крупнейший инвестиционный проект в области кардиохирургии реализуется на принципах государственно-частного партнерства. Строительство и оснащение центра ведется за счет денежных средств компании «Современные медицинские технологии».

За время работы на рынке компания успешно завершила несколько сотен проектов по оснащению и переоснащению медицинских учреждений различного профиля в Самаре, Тольятти, Москве, Тюмени, Пензе, Новосибирске, Саратове, Астрахани, Ульяновске, Нижнем Новгороде, Свердловске, Томске, Ростове, Ханты-Мансийском и Таймырском автономных округах, Краснодарском крае, республике Бурятия. Приоритетным направлением для компании являются обеспечение полного комплекса сервисных услуг для наших клиентов, в том числе и поставки запчастей и расходных материалов для повышения надежности и работоспособности медицинского оборудования. Специалисты инженерной группы станут незаменимыми помощниками любого медицинского учреждения, ориентированного на долгосрочное и взаимовыгодное сотрудничество. Мы осуществляем сервисную поддержку наших клиентов по всей России.

Клиника СМТ. Многопрофильные медицинские центры в Санкт-Петербурге.

Аллергология-иммунология

Восстановительная медицина

Гастроэнтерология

Гинекология

Дерматология

Диагностика позвоночника Diers

Диетология

Кардиология

Компьютерная томография (КТ)

Лечение ОРВИ / COVID-19

Лор эндоскопия

Магнитно-резонансная томография (МРТ)

Маммография

Маммология

Мануальная терапия

Неврология

Нейрохирургия

Онкология

Онлайн-консультации врачей

Оториноларингология

Офтальмология

Пластика груди

Пластическая хирургия

Проктология

Психотерапия

Пульмонология

Ревматология

Рентген

Рефлексотерапия

Семейная медицина

Сомнология

Стационар

Стоматология

Терапия

Трехмерная УЗ-диагностика молочных желез на аппарате Invenia ABUS

Трихология

УЗИ

Урология

Физиотерапия

Флебология

Флюорография

Функциональная диагностика

Хирургия

Челюстно-лицевая хирургия

Эндокринология

Эндоскопическое УЗИ

Эндоскопия

Сбросить

СМТ

Компания «Современные медицинские технологии»

Политика компании

комплексное и квалифицированное оказание услуг
разумные цены
гибкая система оплаты
индивидуальный подход в каждом отдельном случае
всесторонняя поддержка своих клиентов

Новые Медицинские Технологии

Начало созданию и развитию сети медицинских центров НМТ было положено в 1997 году, когда была образована ПЦР-лаборатория, в которой выполнялось всего 5 диагностических тестов.

Сегодня, спустя 18 лет, группа компаний «Новые медицинские технологии» представляет собой разветвленную сеть филиалов в Центральном Черноземье (Воронеж и Воронежская область, Липецк, Ст.Оскол). Успешно работают представительства во многих городах РФ: Курск, Железногорск, Орёл, Белгород, Владимир, Ростов-на-Дону, Таганрог и многих других.

Мощная автоматизированная медицинская лаборатория НМТ позволяет проводить более 500 лабораторных исследований в короткие сроки и по доступным ценам. Лаборатория НМТ сертифицирована для проведения ПЦР-тестов COVID-19. Перечень лабораторных анализов НМТ регулярно пополняется новыми высокоточными исследованиями.

В диагностических центрах НМТ в Воронеже можно пройти современные обследования: МРТ, УЗИ, цифровой низкодозовый рентген, ЭКГ, суточное (холтеровское) мониторирование ЭКГ и АД, эндоскопические исследования (ФГДС, колоноскопия в том числе «во сне»).

В своей врачебной практике мы охватываем самые разные области медицины: это хирургия и кардиология, гинекология и эндокринология, гастроэнтерология, оториноларингология (ЛОР), терапия, дерматология, урология и многие другие медицинские направления. Прием в медицинских центрах НМТ ведут специалисты высокого класса, опытные врачи, кандидаты медицинских наук. Свой профессионализм наши специалисты получили в результате многолетней практики, регулярного повышения квалификации и освоения новых методик лечения, диагностики и профилактики.

Хирургический центр НМТ на высоком уровне проводит оперативные вмешательства различной сложности: операции на позвоночнике и суставах, гинекологические операции, операции пластической хирургии, удаление доброкачественных новообразований, хирургическое лечение желчнокаменной болезни. Специализируемся на проведении лапароскопических операций.

В жизни каждого человека может возникнуть ситуация, когда необходима профессиональная медицинская помощь. Мы всегда готовы её оказать быстро и качественно. Мы стремимся максимально удовлетворить Ваши ожидания в отношении уровня предоставляемых медицинских услуг, удобства расположения, комфортных условий пребывания в медицинских клиниках, внимания со стороны лечебного и обслуживающего персонала.

Здоровья Вам и благополучия!

Современные медицинские технологии, их роль и возможности внедрения

Введение

Среди современных медицинских технологий, находящихся на страже здоровья человека ведущее место принадлежит телемедицине. Главной задачей которой является реализация права человека на получение квалифицированной медицинской помощи в любом месте, в любое время.

Телемедицина — логическое развитие первых консультаций по телефону, существовавших в начале века и является перспективным направлением информатизации общества.

Телемедицину можно рассматривать как систему, обеспечивающую рядовому пользователю доступ к современным медицинским ресурсам, в том числе, международным. Рассматриваемая система представляет собой совокупность средств и комплексов, реализующих потенциал современных информационных и телекоммуникационных технологий в здравоохранении, а также соответствующее финансовое и правовое обеспечение.

В систему входят:

медицинские организации с их профессиональными и информационными, образовательными ресурсами, медицинскими диагностическими устройствами, базами данных, а также пользователи системы и др.,

технические средства доступа в телекоммуникационные сети,

каналы связи и сетевые средства,

датчики и другие преобразователи медицинской информации в цифровые электрические сигналы для передачи по каналам связи.

Области применения телемедицины:

диагностика и консультирование удаленных субъектов, включая как пациентов, так и младший медперсонал;

дистанционное обучение студентов (преддипломное) и медперсонала (последипломное).

Задачи телемедицины:

Профилактическое обслуживание населения.

Снижение стоимости медицинских услуг.

Обслуживание удаленных субъектов, устранение изоляции.

Повышение уровня обслуживания.

С введением в России с 1991 г. государственного обязательного медицинского страхования проблемы повышения эффективности медицины заставили обратиться к вопросу более интенсивного развития телемедицинских систем. Однако разработка и внедрение телемедицины в России требует концентрации множества ресурсов.

В настоящее время существует значительное отставания в развитии российских телемедицинских систем, в том числе и потому, что в России на телемедицину тратится 3-4% валового дохода, а в США, например, 13-14%. С учетом бюджетов это несоизмеримые цифры (75 дол. и 3000 дол., соответственно, на человека). При этом следует отметить, что при реализации конкретных технологий телемедицины, конкретных телемедицинских проектов существует так называемая критическая масса финансовых средств, определяющих реализуемость проекта. Поэтому для России в области телемедицины важнейшим становится вопрос координации и концентрации ресурсов.

Следует отметить, что за рубежом для координации развития телемедицины созданы общественные и правительственные организации. В Канаде для координации развития программы телемедицины создано Общество телемедицины, объединяющее клиницистов, преподавателей, производителей программно-вычислительных и телекоммуникационных средств, в США активно работает Ассоциация телемедицины (АТА), в Японии для координации работ по телемедицине создан директорат при Минздравоохранения.

Для объединения финансовых ресурсов в России также создаются акционерные общества, в частности, на базе Центрального института травматологии и ортопедии и Научно-исследовательского института сердечно-сосудистой хирургии им. А.В. Вишневского создано ОАО «Телемедицина», создан Федеральный фонд «Телемедицина».

В последние годы проводится много международных конференций по телемедицине как в России, так и за рубежом, на которых формулируются основные проблемы, связанные с глобальностью задач, клинические требования к телемедицинским системам и др.

Состояние научных исследований в области телемедицины

Существует ряд факторов, обусловливающих развитие телемедицины:

возрастающая подвижность населения (склонность к перемене мест),

сложность, уникальность и дороговизна многих новых методов медицинского анализа,

сложность и многообразие медицинских проблем, ведущих к появлению уникальных специалистов узкого профиля, уникального оборудования,

стремительное развитие телекоммуникационных средств и комплексов, обеспечивающих связь с подвижными абонентами, в любом месте Земли,

развитие математических методов обработки информации, позволяющих преобразовывать информацию в удобную форму,

развитие распределенных баз данных.

Задачи научных исследований и разработок в области телемедицины состоят в объединении информационных и телекоммуникационных технологий таким образом, чтобы в деятельности служб здравоохранения можно было систематически использовать медицинские ресурсы, находящиеся за пределами местной организации.

За рубежом большой объем научных исследований в области телемедицины ведется в рамках финансовой поддержки Правительств. В США финансирование телемедицинских проектов особенно значительно и осуществляется как из бюджетных средств Департамента здравоохранения США, так и из средств Минобороны США. При этом наиболее интенсивно результаты телемедицинских исследований внедряются в подразделениях Минобороны США. Один из авторов настоящего обзора имел возможность познакомиться в 1995 году с функционированием мобильной американской системы телемедицины на военной базе вблизи Вашингтона, использующей цифровые каналы спутниковой системы связи ИНМАРСАТ со скоростью передачи информации 64 кбит\с.

Значительные результаты по телемедицине были получены по европейским научным программам RACE, ESPRIT, DELTA и др.

В 1970 г. в США были запущены исследовательские программы по телемедицине, в том числе программы по разработке сети для сельской местности, по сети для обслуживания резерваций, по использованию спутниковых технологий для предоставления телемедицинских услуг в удаленных регионах, и др.

При этом была продемонстрирована эффективность применения телемедицины при решении медицинских проблем в экстремальных ситуациях, координации методов лечения и др.

Среди научных проектов последних лет можно отметить:

Проект по высококачественной передаче видеоизображений и организации видеоконференций по IP сетям с использованием модемной связи на скоростях до 28,8 кбит\с и по выделенным цифровым каналам связи 56 кбит\с. Проект создания телемедицинской сети в КВ диапазоне волн для предоставления медицинских услуг на уровне тактического звена на низких скоростях передачи данных, а также в условиях электронной борьбы и радиопротиводействия при использовании помехоустойчивых широкополосных сигналов. Проверка системы передачи в реальном масштабе времени жизненно важных данных от пациентов, находящихся в машинах скорой помощи к центральному травматическому госпиталю в штате Мериленд по цифровым каналам сотовой системы связи.

Проект применения мультимедийных технологий для повышения качества и эффективности телемедицинских услуг с совместным использованием телекоммуникационных ресурсов ISDN и IP сетей.

Проект Mobile Telematics-Doctor-Kit и проект HERMES (Telematic HEalthcare-Remoteness and Mobility factors in common European Scenarios), выполняемые с 1996 г. университетами и госпиталями Германии и Англии, направленные на обеспечение мобильных телемедицинских услуг с использованием беспроводных средств телекоммуникаций.

Проект SWIFT, направленный на создание системы телемедицинских услуг для пожилых людей на дому.

Проект ARGONAUTA, реализуемый в Аргентине и Чили и направленный на оказание телемедицинских услуг с использованием беспроводных средств связи в удаленных районах.

Автоматические переводчики медицинских терминов на 40 языков с использованием CD-ROM носителей.

Проект медицинского обслуживания пациентов на кораблях ВМС США с использованием коммерческих ИСЗ SATCOM, а также обеспечения телемедицинских услуг в пределах группировки кораблей.

Проект обеспечения интерактивных видеоконференций и электронной передачи изображений между медицинскими учреждениями ВМС США. Консультации по дерматологии, неврологии, ортопедии, кардиологии, офтальмологии и др.

Проект сотрудничества телемедицинской сети ВМС США с образовательной сетью учебных заведений и проект по диагностической радиологии, хранению и передаче изображений.

Проект использования ресурсов спутниковой сети ИМАРСАТ для предоставления услуг подразделениям морской пехоты в боевой группе.

Проект «Deep Freeze», предполагающий осуществление услуг телемедицины для Антарктики в случаях проведения рискованных операций.

Проект по созданию системы медицинской диагностики, основанный на цифровой записи и обработке радиологических изображений, обеспечивающий высокоскоростной обмен данными по сетям Ethernet.

Проект по объединению телекоммуникационных и информационных ресурсов Тихоокеанского региона в интересах телемедицины.

Проект по разработке и внедрению телемедицинского терминального оборудования для малых медицинских отделений.

Проект создания телемедицинской сети для Сухопутных войск США на базе медицинских центров в Каролине, Техасе и др.

Проект телестоматологической помощи для североамериканского континента.

Проект организации доступа по сети Интернет к графическим файлам по медицинской тематике с целью консультирования и обучения.

Проект телемедицинских консультаций в глобальном масштабе с использованием ресурсов спутниковой системы Инмарсат, телефонных сетей общего пользования и др. В проекте телемедицинские услуги предоставлялись с территории США в Хорватии, Сомали, Македонии, Кувейте, Таити и др.

В рамках указанных проектов разработана портативная телевизионная система Medic-Cam, позволяющая получать на поле боя консультации специалистов. Эта система включает цветную видеокамеру с 7 мм объективом и цветным монитором 17,8 мм. Изображение по оптической линии связи передается на наземную станцию спутниковой связи и оттуда в любую точку Земли. Срок беспрерывной работы на батареях составляет 8 час.

В России научные исследования осуществляются при незначительном финансировании. Определенные успехи достигнуты в организациях бывшего военно-промышленного комплекса, как в части создания технических средств, так и разработки алгоритмов обработки информации, в организациях Минздрава и Миннауки, а также при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ).

Начиная с 1965 г. появилось различие в направлениях развития информационных систем для медицины. В США в связи с развитием системы медицинского страхования и одобренной правительством программы MediCare стали интенсивно развиваться совместные системы информатизации и телекоммуникаций, что стало причиной появления термина телемедицина. В СССР существовала другая система медицинского обслуживания, и интенсивное развитие телемедицины не было актуальным в практической сфере здравоохранения. Однако с 1992 г. термин телемедицина стал наполняться содержанием и в России.

Экспертные системы

В Европе развитие информационных технологий используется для реализации задач телемедицины. Большинство лабораторного и радиологического оборудования компьютеризировано, обеспечивается концепция интеграции информационных систем, что позволяет повысить эффективность диагностирования и лечения. Источниками данных для телерадиологических систем являются компьютерная томография, УЗИ, магнитный резонанс, цифровая флюорография, компьютерная радиография. Государственные программы по телемедицине охватывают области создания баз данных (NUCLEUS-мультимедийное досье пациента, EMDIS-Европейская информационная система о донорах костного мозга, EPIC-Европейская модель лечения, FEST-база знаний для Европейских служб телемедицины), телекоммуникационной инфраструктуры (ISAAC-интегрированная телекоммуникационная система, SHINE-стратегическая информационная сеть здравоохранения Европы), содержательных программ обслуживания отдельных групп населения (пожилых, калек и др.) или отдельных ситуационных задач (катастрофы и пр).

С 1988 г. в Европе начались работы по программе AIM по внедрению современных средств информатики в медицину. Компания ATL представила экспертную систему HDI 5000, обеспечивающую обработку изображений со скоростью 14 млрд. операций в секунду с динамическим диапазоном 150 дБ, что позволяет наблюдать четкое цветное изображение кровотока. Система снабжена интеллектуальной адаптивной системой настройки, системой оптимизации параметров, обеспечивает трехмерное изображение сосудов.

В России существуют экспертные системы для ортопедии. Их успех определяется степенью точного понимания реальных медико-технических процессов. Система совмещена с мультимедийными устройствами.

Ряд интеллектуальных систем позволяют учитывать мнение врача (ДИАГЕН), реализуют механизм корректировки «весов» признаков, вводят коэффициенты «уверенности» и др. Такие системы обеспечивают варианты решений: «мягкое решение», «жесткий выбор», и др.

Опыт работы детской телемедицинской консультативной системы в России с помощью ЦНИИ «Центр» и кафедры детской хирургии Российского государственного медицинского университета способствовал повышению квалификации педиатров страны. Разработана экспертно-диагностическая система контроля за состоянием новорожденных, лекарственных препаратов, клинической диагностики, щитовидной железы, и др.

В практике медицины применяется технология имитационного динамического моделирования для диагностики, в частности, электровибростимуляции позвоночного столба человека.

Мультимедийные технологии применяются при создании информационно-диагностических и обучающих систем. В ЦИТО им.Н. Н. Приорова при участии НТЦ «Новые медицинские технологии» мультимедийные системы работают при участии экспертов соответствующих специальностей. В системах используются ПК типа Pentium, SVGA монитор, 4 Мб ОЗУ, Windows 95.

Анализы ПМТ «Прогрессивные медицинские технологии», г. Челябинск.

№	Номенклатура услуг	Виды услуг	Стоимость
1	A09.05.023	«Индекс инсулинорезистентности HOMA-IR¶(инсулин (ИРИ), глюкоза, НОМА-IR)»¶	—
2	A09.05.042	Аланинаминотрансфераза (АЛТ)	140
3	A09.05.045	Амилаза	170
4	A12.06.015	Антистрептолизин-О (АСЛ-О)	350
5	A26.06.056.001.05	Антитела к COVID-19 класса IgG + класса IgМ (качественный)	—
6	A26.06.056.001.05	Антитела к COVID-19 класса IgG + класса IgМ (количественный)	—
7	A26.06.056.001.08	Антитела к коронавирусу SARS-CoV-2 IgG (количественный) 1 день с момента поступления в биоматериала в лабораторию (без учета стоимости забора)	1050
8	A26.06.056.001.08	Антитела к коронавирусу SARS-CoV-2 IgG (полуколичественный) 1 день с момента поступления биоматериала в лабораторию (без учета стоимости забора)	900
9	A12.06.045	Антитела к пероксидазе тиреоцитов (АТА)	490
10	A12.06.017	Антитела к тиреоглобулину (АТG)	450
11	A09.05.041	Аспартатаминотрансфераза (АСТ)	140
12	A09.05.021	Билирубин общий	140
13	A09.05.022.001	Билирубин прямой	140
14	A26.08.046.001.02	Выявление РНК COVID-19 (SARS-CoV-2), мазок из зева и носа, сертификат международного формата	—
15	A26.08.046.001.02	Выявление РНК COVID-19 (SARS-CoV-2), мазок из зева и носа, сертификат международного формата СРОЧНОЕ	2500
16	A26.08.046.001.02	Выявление РНК коронавируса методом ПЦР (SARS-CoV-2 (SARS-CoV-2/SARS-CoV), качественный метод, мазок из зева и носа	2200
17	A09.05.044	Гамма–глютамилтрансфераза (ГГТП)	190
18	A09.05.023	Глюкоза	140
19	А11.12.009	Забор крови	—
20	A09.05.023	Индекс инсулинорезистентности HOMA-IR (инсулин (ИРИ), глюкоза, НОМА-IR)	620
21	A09.05.056.000.01	Инсулин (ИРИ)	480
22	A09.05.242.001.22	Кальций	140
23	A09.05.206	Кальций ионизированный (общий белок, кальций, кальций ионизированный)	280
24	A26.06.056.001.05	Качественный анализ на антитела с указанием количества, иммуноглобулин М и G	2800
25	B03.016.002	Клинический анализ крови (Общий анализ крови + Diff (дифференцировка лейкоцитов) + СОЭ)	420
26	B03.016.006	Клинический анализ мочи (физико-химические свойства + микроскопия) на автоматическом анализаторе IRIS	230
27	A09.05.020	Креатинин	140
28	A12.05.011.000.01	Латентная железосвязывающая способность сыворотки (ЛЖСС)	160
29	B03.016.005	Липидограмма (общий холестерин, триглицериды, ЛПВП, ЛПНП, индекс атерогенности)	550
30	A26.08.008	Мазок из зева и носа	—
31	A09.05.018	Мочевая кислота	160
32	A09.05.017	Мочевина	140
33	A12.05.011.000.01	Общая железосвязывающая способность сыворотки (ОЖСС) (сывороточное железо, ЛЖСС, расчет ОЖСС)	310
34	A09.05.010	Общий белок	140
35	A09.05.026	Общий холестерин	130
36	A12.06.019	Ревматоидный фактор (РФ)	—
37	A09.05.205	С-пептид	420
38	A09.05.009	С-реактивный белок (СPБ)	350
39	A26.06.056.001.05	Суммарные антитела к COVID-19 класса IgG + класса IgМ (качественный и количественный)	—
40	A09.05.007	Сывороточное железо	160
41	A09.05.060	Т 3 свободный	380
42	A09.05.064	Т 4 свободный	380
43	A09.05.065	Тиреоглобулин (ТГ)	560
44	A09.05.065	Тиреотропный гормон (ТТГ, 3-я генерация)	350
45	A09.05.008	Трансферрин	350
46	A09.05.025	Триглицериды	140
47	A09.05.076	Ферритин	420
48	A09.05.004	Холестерин липопротеидов высокой плотности (ЛПВП)	160
49	A09.05.046	Щелочная фосфатаза	140
50	A09.05.031.000.01	Электролиты (калий, натрий, хлор)	490

О журнале — Официальный сайт журнала «Современные технологии в медицине»

Журнал «Современные технологии в медицине» издается с 2009 г. Приволжским исследовательским медицинским университетом, главный редактор — Н.Н. Карякин.

«Современные технологии в медицине» — это медицинский рецензируемый ежеквартальный научно-практический журнал, на страницах которого публикуются результаты экспериментальных и клинических исследований, а также обзоры в области фундаментальных разработок по физике, химии, биологии, имеющие медико-биологическую направленность.

Качество статей оценивает штат рецензентов, среди которых — ученые-медики Приволжского исследовательского медицинского университета и ученые медицинских учреждений и вузов из других городов России: Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Кирова, Ярославля, Самары, Саратова, Волгограда. Рецензирование — двойное слепое.

Журнал публикует статьи по следующим направлениям:

акушерство и гинекология
биомедицина
биофизика
внутренние болезни
генетика, клеточные технологии
глазные болезни
кардиохирургия
клиническая фармакология
лучевая диагностика и лучевая терапия
нейробиотехнологии
нейрохирургия
онкология
патологическая физиология
педиатрия
стоматология
травматология и ортопедия
урология
хирургия
эндокринология

Основные рубрики

Оригинальные исследования
Биотехнологии
Клинические приложения
Обзоры

Журнал издается в бумажном варианте на русском языке с английским резюме и в электронном варианте в двух версиях: полнотекстовые статьи на русском и английском языках, которые представлены в свободном доступе на сайте журнала.

Решением Президиума Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Минобрнауки России от 19 февраля 2010 г. №6/6 журнал «Современные технологии в медицине» вошел в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.

Журнал представлен в источниках научной информации: Web of Science (США), Scopus (Нидерланды), CrossRef (США), DOAJ (Швеция), EBSCO (США), Embase (Нидерланды), Ulrich’s Periodical Directory (США), Cyberleninka (Россия), eLIBRARY.ru/РИНЦ (Россия), Academic Journals Database (Швейцария).

Выходит один раз в два месяца.

Формат А4, тираж 570 экз.

ISSN 2076-4243, eISSN 2309-995X

Сокращенное наименование: Соврем. технол. мед.

Международное: Sovremennye tehnologii v medicine / Sovrem Technol Med

Параллельное название на английском языке: Modern Technologies in Medicine

EAN-13: 9772076424028

Учредитель и издатель — ФГБОУ ВО «Приволжский исследовательский медицинский университет» Министерства здравоохранения Российской Федерации.

Адрес учредителя: 603005, Нижний Новгород, пл. Минина и Пожарского, 10/1, Приволжский исследовательский медицинский университет.

Телефон: 8 (831) 422-12-50

E-mail: [email protected]

Издание зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС 77-79187 от 16 октября 2020 г.

Подписной индекс — 10303 в Объединенном каталоге Пресса России; Т. 1 Газеты и журналы.

Адрес редакции: 603005, Нижний Новгород, ул. Алексеевская, 1

Телефон: 8(831) 422-13-37

E-mail: [email protected], [email protected]

Website: http://www.stm-journal.ru

Топ-10 новых медицинских технологий 2019 года

На протяжении многих лет технологии и медицина шли рука об руку. Последовательные достижения в фармацевтике и медицине спасли миллионы жизней и улучшили многие другие. Проходят годы, а технологии продолжают совершенствоваться, и неизвестно, какие медицинские достижения будут в будущем. Вот 10 лучших медицинских технологий 2019 года:

10. Умные ингаляторы

Ингаляторы являются основным методом лечения астмы и при правильном применении будут эффективны для 90% пациентов.Однако в действительности исследования показывают, что только около 50% пациентов контролируют свое состояние, а 94% не используют ингаляторы должным образом.

Чтобы помочь больным астмой лучше контролировать свое состояние, были разработаны интеллектуальные ингаляторы с поддержкой Bluetooth. К ингалятору прикреплено небольшое устройство, которое записывает дату и время каждой дозы, а также правильность ее введения. Затем эти данные отправляются на смартфоны пациентов, чтобы они могли отслеживать и контролировать свое состояние.Клинические испытания показали, что при использовании интеллектуального ингалятора использовалось меньше лекарств от облегчения и было больше дней без них.

9. Роботизированная хирургия

Роботизированная хирургия используется при минимально инвазивных процедурах и помогает обеспечить точность, контроль и гибкость. Во время роботизированной хирургии хирурги могут выполнять очень сложные процедуры, которые в противном случае были бы либо очень трудными, либо невозможными. По мере совершенствования технологии ее можно комбинировать с дополненной реальностью, чтобы хирурги могли просматривать важную дополнительную информацию о пациенте в режиме реального времени, продолжая работать.Хотя изобретение вызывает опасения, что оно в конечном итоге заменит хирургов-людей, оно, вероятно, будет использоваться только для помощи и улучшения работы хирургов в будущем. Узнайте больше о роботизированной хирургии здесь.

8. Беспроводные датчики мозга

7. Трехмерная печать

Если вы еще не слышали, трехмерные принтеры быстро стали одной из самых популярных технологий на рынке. Эти принтеры можно использовать для создания имплантатов и даже суставов, которые будут использоваться во время операции. Протезы с трехмерной печатью становятся все более популярными, поскольку они полностью изготавливаются на заказ, а цифровые функции позволяют им соответствовать индивидуальным измерениям с точностью до миллиметра.Это обеспечивает беспрецедентный уровень комфорта и мобильности.

Использование принтеров позволяет создавать как долговечные, так и растворимые предметы. Например, трехмерную печать можно использовать для «печати» таблеток, содержащих несколько лекарств, что поможет пациентам с организацией, выбором времени и контролем приема нескольких лекарств. Это настоящий пример совместной работы технологий и медицины.

6. Искусственные органы

Чтобы вывести 3D-печать на новый уровень, биопечать также является новой медицинской технологией.Первоначально возможность регенерировать клетки кожи для создания кожных сквозняков у пострадавших от ожогов была новаторской, но постепенно уступила место еще более захватывающим возможностям. Ученым удалось создать кровеносные сосуды, синтетические яичники и даже поджелудочную железу. Эти искусственные органы затем разрастаются в теле пациента, чтобы заменить исходный неисправный. Возможность поставлять искусственные органы, которые не отвергаются иммунной системой организма, могла бы стать революционной, спасая миллионы пациентов, которым ежегодно необходимы жизненно важные трансплантаты.

5. Носимые устройства для здоровья

Спрос на носимые устройства вырос с момента их появления в последние несколько лет, с момента выпуска Bluetooth в 2000 году. Сегодня люди используют свой телефон для отслеживания всего: от шагов, физического состояния и сердцебиения до их режимы сна. Развитие этих носимых технологий связано с ростом хронических заболеваний, таких как диабет и сердечно-сосудистые заболевания, и направлено на борьбу с ними, помогая пациентам контролировать и улучшать свою физическую форму.

В конце 2018 года Apple попала в заголовки газет, представив новаторские часы Apple Series 4 Watch со встроенной ЭКГ для отслеживания сердечного ритма владельца. Уже через несколько дней после его выпуска клиенты были в восторге от технологии спасения жизней, которая способна обнаруживать потенциально опасные сердечные заболевания намного раньше, чем обычно. По прогнозам, к 2024 году рынок носимых устройств достигнет 67 миллиардов долларов.

4. Точная медицина

По мере развития медицинских технологий он становится все более и более персонализированным для отдельных пациентов.Например, точная медицина позволяет врачам выбирать лекарства и методы лечения для лечения таких заболеваний, как рак, в зависимости от генетической природы человека. Это персонализированное лекарство намного более эффективно, чем другие виды лечения, поскольку оно атакует опухоли на основе специфических генов и белков пациента, вызывая генные мутации и облегчая их уничтожение лекарствами от рака.

Прецизионная медицина также может применяться для лечения ревматоидного артрита. Он использует аналогичный механизм атаки на уязвимые гены болезни, чтобы ослабить ее и уменьшить симптомы и повреждение суставов.

3. Виртуальная реальность

Виртуальная реальность существует уже некоторое время. Однако в последнее время благодаря медицинскому и технологическому прогрессу студенты-медики смогли приблизиться к реальному жизненному опыту, используя технологии. Сложные инструменты помогают им получить необходимый опыт, репетируя процедуры и обеспечивая визуальное понимание того, как взаимосвязана анатомия человека. Устройства VR также будут отличным подспорьем для пациентов, помогая с диагностикой, планами лечения и помогая подготовить их к процедурам, с которыми они сталкиваются.Он также оказался очень полезным при реабилитации и восстановлении пациентов.

2. Telehealth

Считается, что в мире, ориентированном на технологии, до 60% клиентов предпочитают услуги с цифровым управлением. Telehealth описывает быстро развивающуюся технологию, которая позволяет пациентам получать медицинскую помощь через свои цифровые устройства, вместо того, чтобы ждать личной встречи с врачом. Например, разрабатываются персонализированные мобильные приложения, которые позволяют пациентам виртуально разговаривать с врачами и другими медицинскими работниками, чтобы мгновенно получать диагноз и медицинские консультации.

Благодаря избыточной подписке на услуги телемедицина предоставляет пациентам различные точки доступа к медицинскому обслуживанию, когда и где им это необходимо. Он особенно полезен для пациентов с хроническими заболеваниями, поскольку обеспечивает им последовательную, удобную и экономичную помощь. Ожидается, что к 2025 году мировой рынок телемедицины достигнет 113,1 миллиарда долларов.

1. CRISPR

Кластерные регулярные короткие палиндромные повторы (CRISPR) — это самая передовая технология редактирования генов.Он работает, используя естественные механизмы иммунной системы бактериальных клеток вторгшихся вирусов, которые затем могут «вырезать» инфицированные цепи ДНК. Это разрезание ДНК потенциально может изменить то, как мы лечим болезни. Изменяя гены, некоторые из самых серьезных угроз нашему здоровью, такие как рак и ВИЧ, потенциально могут быть преодолены в течение нескольких лет.

Однако, как и в случае со всеми мощными инструментами, существует несколько противоречий вокруг его широкого использования, в основном по поводу права человечества «играть в Бога» и беспокойства по поводу того, что редактирование генов используется для создания орды дизайнерских младенцев.CRISPR все еще является инструментом первого поколения, и его возможности еще не изучены.

С годами технологии в фармацевтике и медицине будут совершенствоваться. Люди живут дольше, и меньше болезней считаются неизлечимыми. Рабочие места в фармацевтической отрасли сейчас как никогда востребованы. Кто знает, что принесет медицинский прогресс в следующем году!

Если вы хотите стать частью этой захватывающей индустрии, Proclinical Staffing набирает на различные должности ведущих фармацевтических, биотехнологических компаний и компаний, производящих медицинские устройства.Мы будем рады услышать от вас, поэтому ознакомьтесь с нашими текущими вакансиями или загрузите свое резюме, чтобы начать работу!

Разработка медицинских технологий: введение в взаимосвязь инноваций и оценки — современные методы клинических исследований

АННЕТИН ГЕЛИЙНС и САМУЭЛЬ О. ТИЕР

В течение вторая половина этого столетия, которую мы часто описываем как жизнь во времена биологической революции.В духе Фрэнсиса Бэкона, который заметил, что истинная сущность прогресса заключается в применении научных знаний для улучшения условий жизни человека, наше общество в течение последних нескольких десятилетий ценило биомедицинские инновации и их обещание улучшить управление здоровьем и болезнями. . Быстрый прогресс в биомедицинских исследованиях действительно стимулировал развитие множества эффективных медицинских технологий, но их перевод в клиническое использование поднял сложные медицинские, экономические и социальные проблемы.Возникновение этих проблем, о чем свидетельствует разработка новых препаратов для лечения синдрома приобретенного иммунодефицита (СПИД), вызывает новый интерес к медицинским инновациям: как они возникают, чего от них можно ожидать и как их можно улучшить.

Технологические инновации в медицине охватывают широкий спектр мероприятий, посредством которых открываются или изобретаются, разрабатываются и распространяются новые медицинские технологии в сфере здравоохранения. Одним из наиболее уязвимых звеньев в этой инновационной цепочке сегодня является фаза разработки, «D» НИОКР, на которой результаты исследований внедряются в клиническую практику.Более конкретно, развитие медицинской технологии можно определить как многоступенчатый процесс, посредством которого новый биологический или химический агент, прототип медицинского устройства или клиническая процедура технически модифицируется и клинически оценивается до тех пор, пока он не будет признан готовым к общему использованию. Хотя это определение предполагает организованный и систематический процесс, большая часть развивающей деятельности на самом деле происходит неупорядоченным образом в повседневной клинической практике.

Среди множества факторов, влияющих на развитие, критерии и методы клинической оценки становятся все более важными детерминантами того, как и действительно ли разрабатываются новые медицинские технологии.Этот первый том Комитета по технологическим инновациям в медицине Института медицины (МОМ) фокусируется на взаимодействии между стратегиями клинической оценки и разработкой новых лекарств, устройств и клинических процедур.

ПРОВЕДЕНИЕ КЛИНИЧЕСКОЙ ОЦЕНКИ В КОНТЕКСТ

На выбор темы этого тома повлияли два основных соображения. Во-первых, возникла широко распространенная озабоченность по поводу того, как новые медицинские технологии оцениваются клинически в процессе разработки. ^¹ Например, разработка лекарств от опасных для жизни заболеваний стала предметом обширных сообщений в профессиональной литературе и ежедневной прессе, а также предметом серьезных политических дебатов. Ключевой вопрос заключается в том, достаточно ли гибки предпродажные оценочные требования, регулирующие разработку лекарств, или достаточно гибко их интерпретировать в случае лекарств от смертельных заболеваний, таких как рак или СПИД. Например, можно задаться вопросом, следует ли и когда в предварительных испытаниях оценивать промежуточные конечные точки вместо выживаемости.Закон о пищевых продуктах, лекарствах и косметических средствах дает значительную свободу для субъективной интерпретации терминов «безопасность» и «эффективность» при определении приемлемого соотношения риска и пользы для решения об утверждении маркетинга. ^² Но из-за социального и политического давления, направленного на снижение риска практически до нуля, предварительные требования к маркетингу со временем становятся все более детализированными. Хотя полученная система предоставила важную информацию об эффективности и безопасности новых лекарств, она также значительно удлинила процесс предпродажной разработки.Более того, несмотря на это увеличение, явно не принимаются решения об одобрении с нулевым риском. Например, обнаружение отсроченных или редких (менее 1: 10 000) побочных эффектов потребует чрезвычайно длительных периодов тестирования или воздействия на многие тысячи пациентов. Более того, ценная терапевтическая информация о рисках и преимуществах нового лекарства может появиться только в году после его распространения в зачастую беспорядочную среду общего применения. Например, в период 1982-1986 гг. Шесть новых одобренных препаратов были отменены вскоре после введения, а пять других потребовали существенной перемаркировки, несмотря на тщательную предпродажную оценку (1).Классическим примером побочных эффектов, которые может быть трудно обнаружить в тщательно контролируемых условиях предварительных испытаний, является острая гипертензия, вызванная антидепрессантом транилципромином, если пациент съел определенный вид сыра. Традиционным ответом на осознание того, что прием лекарств может быть рискованным делом, было повышение предпродажных требований для клинической оценки. Сейчас настало время задать вопрос, останется ли эта стратегия подходящей или же достигнута точка убывающей отдачи, и не будет ли смещение акцента на получение информации в постмаркетинговых клинических условиях более уместным.

Другой вопрос — это озабоченность по поводу адекватности доказательств, лежащих в основе разработки и распространения клинических процедур в здравоохранении (2). Например, экстракраниально-внутричерепное сосудистое шунтирование при инсульте было впервые опробовано на людях в 1967 году; процедура быстро распространилась в течение 1970-х годов, но только недавно было сообщено о ее неэффективности в предотвращении церебральной ишемии у пациентов с атеросклеротическим заболеванием сонных и средних церебральных артерий (3).На национальном уровне значительные географические различия в использовании определенных клинических процедур можно в значительной степени объяснить недостаточными данными об их диагностическом, терапевтическом и конечном воздействии на здоровье (4). Последствия таких изменений для качества медицинской помощи и рентабельного использования ресурсов вряд ли нуждаются в дополнительных объяснениях, и аргументы в пользу более систематической оценки клинических процедур приводились неоднократно. Однако остаются важные вопросы относительно того, какие доказательства следует собирать и какими методами на различных этапах процесса разработки.Например, когда при разработке новой хирургической процедуры следует начинать рандомизированное контролируемое клиническое исследование? Каковы сильные и слабые стороны современных эпидемиологических методов в процессе эволюции новых клинических процедур? Учитывая возрастающее значение качества жизни как конечной точки оказания медицинской помощи, как мы можем получить более систематическое понимание предпочтений пациентов в отношении различных результатов в отношении здоровья? И какие политические и институциональные механизмы могут гарантировать, что адекватные клинические исследования новых процедур действительно проводятся? Эти вопросы, которые касаются научного обоснования решений в процессе разработки, требуют безотлагательного решения.

Второе соображение при сосредоточении внимания на взаимодействии между клинической оценкой и развитием технологий касается быстрого прогресса, происходящего сегодня в искусстве и науке клинической оценки. С момента своего создания в начале 1950-х годов рандомизированное контролируемое клиническое исследование (РКИ) было принято как чрезвычайно мощный инструмент для оценки эффективности новых лекарств и биологических препаратов. Однако также стало ясно, что РКИ не обязательно практичны или осуществимы для ответа на все клинические вопросы.Поэтому для получения дополнительной информации был принят ряд других методов, таких как нерандомизированные исследования или методы наблюдения. Традиционно для клинической оценки эти методы считались более слабыми, чем РКИ. Последние методологические достижения, такие как использование неклассической статистики и возможность связать крупномасштабные автоматизированные базы данных для анализа (например, сетей медицинского страхования и больниц), укрепляют эти подходы. Кроме того, совершенствуются методы обобщения доказательств, полученных как в результате экспериментальных, так и наблюдательных исследований.Комитет МОМ по технологическим инновациям в медицине заметил, что эти методы вполне могут дать возможность решить некоторые из проблем, упомянутых выше. Хотя эти методы концептуально привлекательны, возникают важные вопросы об их сильных и слабых сторонах и качестве доказательств, которые они предоставляют.

Принимая во внимание эти соображения, казалось своевременным опубликовать сборник статей, в которых анализируется применимость этих современных методов клинических исследований и задается вопрос, может ли и как их систематическое применение улучшить процесс разработки технологий.Прежде чем обратиться к некоторым пунктам, высказанным различными авторами, необходимо составить более полную картину текущих недостатков в клинической оценке новых медицинских технологий. В следующем разделе будут рассмотрены некоторые из этих недостатков на примере разработки конкретных фармакологических, хирургических и медицинских устройств для лечения стабильной стенокардии.

ВОПРОСЫ ИННОВАЦИЙ И ОЦЕНКИ: СЛУЧАЙ СТАБИЛЬНОЙ ANGINA PECTORIS

Бета-блокаторы

В конце 1950-х годов Слейтер и Пауэлл из Eli Lilly случайно открыли фармацевтическое соединение дихлоризопротеренол при разработке бронходилататоров длительного действия (5).Было обнаружено, что это соединение обладает активностью по блокированию бета-адренорецепторов, но также обладает частичной агонистической (симпатомиметической) активностью; его развитие не велось. В то же время Джеймс Блэк — лауреат Нобелевской премии 1988 года по физиологии и медицине — выдвинул гипотезу, что блокирование бета-адренорецепторов снизит потребность сердца в кислороде, обеспечивая облегчение для страдающих стенокардией. Он увидел клинический потенциал дихлоризопротеренола и вместе со своими коллегами из Imperial Chemical Industries (ICI) начал синтезировать его аналоги.Первое из этих соединений, которое было протестировано на людях, пронеталол, оказало положительное влияние на стенокардию в исследованиях фазы I (6). Однако в полномасштабном клиническом исследовании он вызывал такие побочные эффекты, как тошнота, рвота и головокружение. Когда долгосрочные тесты на токсичность на животных показали, что он также может быть канцерогенным, его разработка была прекращена. Впоследствии был синтезирован пропранолол, и было обнаружено, что он не обладает как агонистической активностью дихлоризопротеренола, так и побочными эффектами пронеталола (7). ^³ Он стал первым бета-адренергическим антагонистом, поступившим на рынок Великобритании в 1965 г. (см.).

РИСУНОК 1.1

Небольшие химические различия, но большие клинические различия.

В последующие годы структурные аналоги пропранолола были внедрены на основе систематических испытаний на животных и клинической оценки. Эти ранние бета-адреноблокаторы действовали на все бета-адренорецепторы, что было проблемой для астматиков. В 1966 году Данлоп и Шанкс из ICI открыли аналог, который избирательно действовал на рецепторы сердца (8).Это соединение было продано в 1970 году в Соединенном Королевстве под названием Practolol для использования пациентами с астмой. Несмотря на тщательную предпродажную оценку, было обнаружено, что практиколол вызывает очень серьезные побочные эффекты, включая слепоту, в повседневной клинической практике. Хотя частота этих событий была высокой — 1: 500 — и они возникли вскоре после начала широкого использования, потребовался год или более, в течение которого прошли лечение 100000 или более пациентов, прежде чем первые добровольные отчеты поступили в Комитет по безопасности Лекарства и препарат был отменен.

В результате инцидента с практикололом росло понимание того, что одна только система сообщения о побочных эффектах, какой бы полезной она ни была для обнаружения очень редких эффектов, была недостаточна для принятия оптимальных клинических и нормативных решений. В Соединенном Королевстве Inman установил схему мониторинга событий, отпускаемых по рецепту, которая отслеживает эффективность всех новых химических соединений в клинической практике, чтобы ускорить раннее выявление и анализ неблагоприятных событий (см. Главу 6). Такой мониторинг также может способствовать более раннему выявлению и анализу преимуществ; После их внедрения в практику было обнаружено, что бета-адреноблокаторы имеют потенциальную ценность при большом количестве сердечных и внесердечных состояний.В настоящее время они используются при более чем 20 заболеваниях, включая гипертонию, инфаркт миокарда, тревогу и алкоголизм (9). Поскольку лекарства, когда они поступают на рынок, подвергаются эмпирическим инновациям, а система регулирования разработана таким образом, чтобы не мешать медицинской практике, клинические данные, подтверждающие использование лекарств при определенных состояниях, могут быть весьма разнообразными. К 1987 году, например, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) одобрило только восемь из множества состояний, при которых используются бета-блокаторы.Хотя промышленные, государственные и академические инвестиции в постмаркетинговые фармацевтические исследования увеличиваются, эта область остается относительно недостаточно развитой.

Аортокоронарное шунтирование

Развитие хирургических методов лечения стенокардии представляет совершенно иную картину. Эволюцию такой хирургии можно проследить до рубежа веков, когда сердечная денервация была предложена в качестве лечения парализующей боли, связанной с этим заболеванием (10). За десятилетия, предшествовавшие первому клиническому применению шунтирования коронарной артерии (АКШ), хирургические школы во многих странах разработали множество новых хирургических методов.Часто эти процедуры сосуществовали годами, а потом от них отказывались из-за неадекватной эффективности или неприемлемых побочных эффектов. Как утверждает Эффлер, самое раннее хирургическое развитие было основано на плохой предпосылке: лечение предшествовало диагностике (11). Только с введением артериографии Мэйсона Сонса в 1958 г. успех хирургии с точки зрения проходимости трансплантата может быть объективно подтвержден и установлены рациональные критерии отбора пациентов. Рене Фавалоро из клиники Кливленда обычно считается первым докладом об операции коронарного шунтирования с использованием трансплантата подкожной вены в 1968 году (12).После первоначального обсуждения новой процедуры на конференциях и в литературе, она быстро распространилась и получила дальнейшее постепенное развитие. Клинические обстоятельства способствовали быстрому принятию операции: состояние опасно для жизни и снижает качество жизни, особенно для тех, кто не реагирует на медикаментозное лечение; операция имела смысл анатомически и физиологически; и с самого начала он казался очень эффективным в лечении стенокардии, выводящей из строя (13). Ощущение, что процедура была рациональной, и тот факт, что технические аспекты процедуры все еще развивались, привели к ситуации, в которой рандомизированные исследования не проводились; новаторы в хирургии и их последователи считали, что еще слишком рано для РКИ.В первые годы было много публикаций о проходимости трансплантата, смертности и купировании стенокардии, и все они были основаны на неконтролируемых клинических сериях. По мере увеличения хирургического опыта и постепенного улучшения хирургической техники уровень смертности значительно снизился. К 1972–1973 гг. Многие считали, что АКШ стала методом выбора для пациентов с тяжелой стабильной стенокардией, и поэтому было слишком поздно проводить рандомизированные контролируемые исследования (13). Хотя не было споров об эффективности новой процедуры в облегчении боли при стенокардии, оставались сомнения в ее влиянии на выживаемость.В 1970-х годах были инициированы три крупных многоцентровых РКИ для анализа влияния на продолжительность жизни: исследование Veterans Administration (VA), European Cooperative Surgery Study и Исследование коронарной хирургии (CASS) (14, 15 и 16). В конце 1970-х годов эти испытания предоставили ценные доказательства безопасности и эффективности АКШ у конкретных групп пациентов, а в течение 1980-х годов были опубликованы результаты последующего наблюдения по долгосрочной безопасности и эффективности (17,18).

Хотя эти испытания внесли важный вклад в нашу базу знаний, из описанной выше модели инноваций и оценок возникают два основных вопроса.В ходе испытаний была получена первоначальная информация о безопасности и эффективности через 10 лет после того, как процедура была впервые использована в клинической практике. В течение того десятилетия принятие клинических решений в значительной степени зависело от неофициальных данных. Как замечает Престон, когда он выступает за поощрение хирургических инноваций, но ставит под сомнение сам процесс развития: «Может ли профессия позволить себе еще один цикл непризнанных экспериментов, широкое применение без подтверждения пользы, огромное экономическое и профессиональное удовлетворение, постепенное разочарование и окончательный отказ в пользу следующей «новой» операции? » (10).Другими словами, вопрос заключается в том, могло ли создание механизма для систематического инициирования и координации хирургических испытаний на основе раннего клинического опыта (аналогично испытаниям препаратов фазы I) ускорить разработку и проведение испытаний АКШ. ^⁴

Другой вопрос заключается в том, можно ли считать результаты испытаний, проведенных десять лет назад, действительными сегодня. За эти годы показания для АКШ расширились и стали включать нестабильную стенокардию, инфаркт миокарда и минимальную стенокардию.Hlatky et al., Например, сравнили популяцию пациентов в базе данных по сердечно-сосудистым заболеваниям в Университете Дьюка с пациентами, включенными в вышеупомянутые РКИ (19). Они обнаружили, что только 13 процентов соответствовали критериям исследования VA, 8 процентов соответствовали критериям отбора для европейского исследования и 4 процента соответствовали критериям CASS. В дополнение к таким изменениям в показаниях пациента, хирургические методы также претерпели дальнейшее развитие. Например, недавно было обнаружено, что внутренние артерии молочной железы имеют гораздо более высокую долгосрочную проходимость, чем трансплантаты подкожной вены (20).Однако в трех РКИ внутренние артерии молочной железы использовались только в очень небольшом количестве случаев. Эти примеры иллюстрируют необходимость долгосрочного наблюдения за новыми процедурами по мере их появления в повседневной клинической практике.

Оборудование для катетера PTCA

В 1977 году Андреас Грунциг из Цюрихского университета выполнил первую клиническую процедуру чрескожной транслюминальной коронарной ангиопластики (PTCA) в качестве альтернативы операции аортокоронарного шунтирования (21). Вместе с фирмой Schneider-Medintag он разработал гибкий двухпросветный катетер для расширения с баллоном, который можно было надуть для сжатия отложений, блокирующих артерию.В 1979 году Грунциг сообщил о своих первых 50 пациентах в The New England Journal of Medicine и пришел к выводу, что его результаты были «предварительными». Прежде чем коронарная ангиопластика станет одной из форм лечения ишемической болезни сердца, необходимы дополнительные сведения и данные последующего наблюдения. Однако результаты у пациентов с поражением одного сосуда достаточно хороши, чтобы сделать процедуру приемлемой для проспективных рандомизированных исследований. Такие испытания явно необходимы, если мы хотим оценить эффективность этой новой техники по сравнению с современными медицинскими и хирургическими методами »(22).Однако среди кардиологов было сильное чувство, что сравнительные испытания ЧТКА и медикаментозной или хирургической терапии следует отложить до тех пор, пока технология не разовьется и не будут установлены кривые обучения. Таким образом, в 1979 году Национальный институт сердца, легких и крови создал международный добровольный регистр для мониторинга безопасности и эффективности PTCA.

В соответствии с недавно принятыми поправками в отношении медицинских устройств к Закону о пищевых продуктах, лекарствах и косметике, первый катетер для баллонной дилатации был одобрен для продажи в США Управлением по контролю за продуктами и лекарствами в 1980 г. (23).На сегодняшний день девять систем катетеров расширения прошли полную предпродажную проверку безопасности и эффективности FDA. Все они были одобрены не на основе РКИ, а на основе сравнения результатов клинических серий с результатами других продаваемых на рынке устройств PTCA или данными реестра. Поскольку рынок PTCA очень конкурентен, новые модификации появляются почти каждый месяц, а любой продукт может устареть в течение 6–12 месяцев (24). Эти постепенные улучшения не требуют полного обзора FDA, но утверждаются в соответствии с так называемыми дополнительными решениями о допродажном одобрении.Помимо быстрых технологических изменений, критерии отбора пациентов также значительно меняются. Первоначально ЧТКА применялась преимущественно при дискретных некальцинированных поражениях одного сосуда, но теперь она применяется при заболевании, поражающем несколько сосудов и при множественных поражениях одного и того же сосуда, а также при нестабильной стенокардии и остром инфаркте. Данные реестра Национального института здравоохранения (NIH) оказались чрезвычайно ценными для мониторинга этих изменений в технологии и применении, а также их влияния на эффективность и безопасность.Однако, несмотря на эти данные, до сих пор нет убедительных доказательств сравнительной эффективности и безопасности ЧТКА по сравнению с медикаментозным лечением при поражении одного сосуда и ЧТКА по сравнению с АКШ при многососудистом поражении. Очевидно, что рандомизированные контролируемые клинические испытания давно назрели. В 1987 г. NIH и VA решили поддержать три таких клинических испытания; их результаты, однако, ожидаются не раньше начала 1990-х — середины 1990-х годов.

Недостатки оценки в разработке технологий

Пример стабильной стенокардии опровергает распространенное мнение, согласно которому развитие технологий представляет собой линейное продвижение от скамьи к постели.Хирургические инновации часто возникают в децентрализованной среде, где многочисленные хирургические школы пытаются найти решение конкретной проблемы в повседневной практике. Лекарства и устройства также подлежат дальнейшему развитию в клинической практике. Новые показания могут быть обнаружены на практике, о чем свидетельствует использование бета-адреноблокаторов не по назначению. Кроме того, ранний клинический опыт с новым продуктом может дать толчок к разработке улучшенных продуктов. Например, благодаря такой обратной связи катетеры PTCA были уменьшены, сделаны более гибкими и получили улучшенную ангиографическую видимость.Более реалистичная картина развития технологий, в которой разработка и распространение очень интерактивны и частично пересекаются, является основой для обсуждения недостатков сегодняшних стратегий клинической оценки.

Часто неадекватная концептуализация политики инноваций в области здравоохранения как линейной и последовательной внесла свой вклад в систему клинических исследований с упором на предоставление информации о безопасности и эффективности до распространения технологии. Однако, как показывает случай стенокардии, определенная информация о рисках и преимуществах технологии может появиться только после ее распространения для широкого использования.Более того, большая развивающая активность происходит не раньше, а во время повседневной практики; рассмотреть, например, изменения в хирургической технике или показаниях пациента. Однако в оценочных стратегиях редко предпринимались попытки предоставить информацию об эффективности и долгосрочной безопасности технологий по мере их развития в нормальной, неконтролируемой повседневной медицинской жизни.

Вдобавок, пример стенокардии показывает заметную асимметрию в существующих стратегиях предоставления информации о безопасности и эффективности: лекарства проходят строгие клинические испытания перед их введением в общее использование, клинические процедуры по-прежнему оцениваются в основном по методу ad hoc , и оценки новых медицинских устройств находятся где-то посередине.Например, рандомизированное исследование было начато через несколько недель после первоначального тестирования бета-блокатора на людях, но прошло пять лет, прежде чем было начато первое РКИ по АКШ. С исторической точки зрения, различия в характере инноваций среди лекарств, устройств и процедур способствовали появлению различных типов нормативных подходов, которые, в свою очередь, способствовали этому дисбалансу в информации о безопасности и эффективности (см. Приложение A). Однако клинические и другие медицинские решения требуют сопоставимой информации сначала о безопасности и эффективности новой технологии, а затем об ее эффективности.Более того, поскольку лечение таких клинических состояний, как стабильная стенокардия, все чаще требует выбора между альтернативными диагностическими и терапевтическими вариантами, также необходима информация об относительной эффективности и безопасности всех различных технологических альтернатив. Существует немного оценок, которые предоставляют такую информацию, и эти недостатки оценочных стратегий пагубно сказались на рациональном и эффективном переносе результатов биомедицинских исследований в клиническую практику.

УЛУЧШЕНИЕ ИННОВАЦИЙ-ОЦЕНКА NEXUS

Основная предпосылка этого тома состоит в том, что нам нужна более сбалансированная стратегия оценки, которая зависит от адекватной модели фазы развития в рамках инновационного континуума. В статьях этого тома рассматриваются вопросы разработки и реализации такой стратегии и рассматриваются три основных вопроса: (1) Какие виды клинических данных или конечных точек следует оценивать, на каком этапе процесса разработки? (2) Какова роль методов наблюдения по сравнению с экспериментальными методами (включая РКИ) в предоставлении этих доказательств, и какова роль методов для синтеза первичных клинических данных? (3) Какие механизмы политики обеспечат, чтобы адекватные клинические данные были основным фактором принятия решений на этапе разработки инновационного процесса?

Выбор конечных точек в оценочных исследованиях

Спектр соответствующих конечных точек, от физиологических или анатомических параметров до смертности, заболеваемости, состояния здоровья, функционального статуса и качества жизни, может быть оценен в процессе разработки.Представление о том, что составляет действительные конечные точки, постоянно меняется. Поскольку многие терапевтические агенты для современных хронических дегенеративных заболеваний лечат только симптомы, улучшение функционального статуса, состояния здоровья и качества жизни становятся все более важными конечными точками клинической оценки. Однако Мэрилин Бергнер в этом томе утверждает, что включение вопросов состояния здоровья или качества жизни в клинические испытания часто оказывается запоздалым. Она выступает за более широкий подход, особенно в отношении качества жизни, и за включение надежных и хорошо подтвержденных в клинических испытаниях показателей.

Кеннет Мелмон утверждает, что разные участники процесса разработки — представители промышленности, регулирующих органов, а также клинических исследований и практики — требуют различных видов доказательств в качестве основы для принятия решений. Это хорошо иллюстрируется, например, различиями в информации, необходимой для регулирующих решений, в отличие от клинических решений. Решение об утверждении маркетинга требует доказательств безопасности и эффективности новой технологии, но постмаркетинговые регулирующие решения требуют доказательств ее долгосрочной безопасности в повседневной клинической практике.Клинические решения, однако, также требуют информации об эффективности, и, если различные технологические альтернативы задействованы в управлении клиническим состоянием, об относительной эффективности. Кроме того, необходимо понимание предпочтений пациентов в отношении преимуществ и рисков для здоровья, связанных с этими вариантами.

В контексте решений об утверждении регулирующих органов существует значительная неопределенность в отношении роли промежуточных конечных точек в качестве суррогатов таких клинических конечных точек, как смертность, заболеваемость, инвалидность и качество жизни.В некоторых случаях FDA принимало промежуточные конечные точки, такие как снижение артериального давления с использованием гипотензивных средств. Но ценность суррогатных конечных точек оспаривается в таких вопросах, как тканевый активатор плазминогена, эритропоэтин и химиотерапия рака. Как показывает Джон Банкер, на приемлемость этих конечных точек влияют такие факторы, как летальность заболевания, доступность альтернативных технологий, время до того, как станут известны клинические результаты, и сила связи между промежуточными конечными точками и исходы лечения пациентов.В тех случаях, когда уместны промежуточные конечные точки, приемлемость регулирующих органов может быть увеличена путем систематического наблюдения за клиническими конечными точками в постмаркетинговых условиях.

Некоторые авторы в этом томе подчеркивают необходимость улучшения мониторинга результатов в «реальной» клинической практике. В главе 2 подчеркивается необходимость включения в эти исследования исходов по всем причинам в дополнение к исходам по конкретным заболеваниям. Например, некоторые задаются вопросом, может ли снижение сердечной смертности, связанное со снижением холестерина в крови, компенсироваться увеличением смертности от рака.На сегодняшний день концепция компенсации рисков и выгод в инновациях остается слабой и часто не принимается во внимание.

Выбор методов клинического исследования

Различные экспериментальные и наблюдательные методы могут предоставить необходимые доказательства. Как уже упоминалось, рандомизированное контролируемое исследование обычно считается статистически наиболее мощным методом определения фармацевтической эффективности в ходе премаркетинговых оценок. Во время разработки устройств и клинических процедур могут существовать некоторые реальные концептуальные, практические и этические трудности, связанные с использованием РКИ, и оценка эффективности должна будет зависеть от других адекватно контролируемых дизайнов исследований.Джон Веннберг, например, утверждает, что рандомизация может быть неэтичной, когда разрабатываются альтернативные методы лечения для повышения качества жизни, если различные вмешательства связаны с очень разными рисками и преимуществами. В этой ситуации назначение в соответствии с предпочтениями пациента может быть этически неизбежным императивом. Ценность исследований предпочтений пациентов зависит от нашей способности отличать терапевтические эффекты от эффектов предпочтений, плацебо и соблюдения. Сегодня это понимание недоступно, но новаторское предложение по исследованию, чтобы начать распутывать эти эффекты, описано в главе 4.

После рандомизированных или других хорошо контролируемых испытаний безопасности и эффективности следует проводить долгосрочное наблюдение за безопасностью и эффективностью новых технологий в реальных условиях использования. В этом томе акцент делается на сильных и слабых сторонах методов наблюдений и их роли в предоставлении такой информации. Что касается лекарств, Уильям Инман обсуждает Систему мониторинга рецептурных событий Соединенного Королевства. Используя когорты на основе рецептов в качестве отправной точки, эта система активно запрашивает ответы врачей о событиях у пациентов (которые сильно отличаются от предполагаемых побочных эффектов).По сути, эта система связывает аптечные записи с базами данных медицинских карт. Аналогичным образом, FDA, промышленность и научные круги все активнее инвестируют в использование Medicaid и других баз данных, связанных с медицинскими записями, для фармакоэпидемиологических исследований. Учитывая возросшую доступность крупномасштабных автоматизированных баз данных, возможности недорогого мониторинга показателей здоровья являются привлекательными. Лесли и Норалу Роос, Фишер и Бубольц описывают сильные и слабые стороны баз данных медицинского страхования и обсуждают, как объединение административных и клинических баз данных может компенсировать некоторые недостатки.Обсуждение оценки доброкачественной гиперплазии предстательной железы, в которой сравниваются различные хирургические методы и настороженное ожидание, иллюстрирует взаимодополняющую роль методов наблюдения и экспериментальных методов в процессе разработки.

В дополнение к методам анализа первичных данных, в этом томе обсуждаются методы синтеза существующих данных и возможности, которые они могут предоставить для улучшения процесса принятия решений в регулирующих, промышленных и клинических условиях. Если мы хотим улучшить процесс принятия клинических решений, анализ решений является важным инструментом.Как объясняет Альберт Малли, его ценность заключается в синтезе результатов как экспериментальных, так и наблюдательных исследований, а также в различении фактов — как это предусмотрено оценочными исследованиями — и оценочных суждений, присущих использованию технологии (например, , вариативность предпочтений пациентов). Таким образом, анализ решений определяет неопределенности и демонстрирует конкретные потребности для дальнейшего клинического исследования. Метаанализ становится важным новым инструментом для улучшения агрегирования экспериментальной и наблюдательной информации для принятия решений, включая решения регулирующих органов.В этом отношении можно с интересом прочитать обсуждение Стивена Такера методов метаанализа, основанного на классической статистике, и обсуждение байесовской статистики Дэвидом Эдди. Эдди рассматривает существующий спектр методов, от разрозненных доказательств до крупномасштабных РКИ, которые могут предоставить клинические доказательства в процессе разработки. Он утверждает, что все эти методы предоставляют информацию о величине рисков и выгод, а также о степени неопределенности этих оценок. Логистика, затраты и время, необходимые для различных дизайнов исследований, значительно различаются.Кроме того, каждый из этих методов подвержен различным типам предвзятости, которые влияют на его внутреннюю и внешнюю валидность. Из-за сложности выбора приемлемых методов для конкретных видов решений лица, принимающие решения, обычно применяют простые эвристики, чтобы определить, является ли конкретный план исследования приемлемым или нет. Однако эти эвристики часто не принимают во внимание то, что разные дизайны исследований могут предоставить дополнительные доказательства. Кроме того, с учетом широкого использования более слабых методов оценки и признания того, что принятие решений часто зависит от неполноценной информации, можно ожидать, что усилия по улучшению этих методов окажут существенное влияние на более эффективное использование результатов биомедицинских исследований на практике.Эдди описывает методологический подход, который определяет смещения, присущие конкретным исследованиям, оценивает их величину и корректирует результаты с учетом этих смещений. Реализация этого подхода повысила бы надежность различных методов оценки, которые лежат в основе принятия решений, связанных с развитием.

Политические механизмы для улучшения принятия решений, связанных с развитием

В целом, этот том отражает оценочные недостатки в современной разработке лекарств, устройств и клинических процедур и приводит доводы в пользу более сбалансированной стратегии оценки, которая предоставляет сопоставимую информацию о соответствующие результаты для всех технологий.Последние достижения в области клинической оценки открывают новые возможности для получения этих доказательств. Главный вопрос теперь остается, как обеспечить их надлежащее применение, не препятствуя чрезмерно инновациям.

Какие стимулы будут способствовать усилению поддержки постмаркетинговых исследований лекарств и устройств? Это исследование могло бы предоставить информацию об их эффективности и долгосрочной безопасности для утвержденных показаний, а также средства для мониторинга появления новых показаний к применению.По нашему мнению, такое изменение может быть произведено без изменения Закона о пищевых продуктах, лекарствах и косметике. Сильные факторы спроса и предложения стимулируют инвестиции в такого рода оценочные исследования. В сегодняшней среде здравоохранения, например, существует растущий спрос на относительную эффективность и долгосрочную информацию о безопасности со стороны медицинских работников и сторонних плательщиков, а также растущее признание — с экономической точки зрения — маркетинговых преимуществ, которые могут быть получены, если такие преимущества будут продемонстрированы.Что касается предложения, быстрое развитие методов клинических исследований позволяет предоставлять эту информацию более надежно и эффективно. Это важно в случае лекарств, потому что эффективный срок действия патента на новые лекарства со временем значительно уменьшился, и вряд ли промышленность будет вкладывать средства в постмаркетинговые исследования, которые предоставляют информацию о результатах только после того, как лекарство станет генерическим. Промышленный стимул инвестировать в систематические исследования результатов Фазы IV, конечно, возрастет, если такие инвестиции означают, что время, затрачиваемое на предварительную оценку, может быть сокращено.

Что касается процедур, необходим систематический подход к предоставлению как «премаркетинговой», так и «постмаркетинговой» информации. Мы не хотим подразумевать, что создание федеральной системы регулирования, регулирующей разработку процедур, необходимо или, возможно, даже будет эффективным, особенно с учетом децентрализованного и постепенного характера развития. Одну привлекательную ненормативную модель для улучшения связи между инновациями и оценкой можно найти в инициативе по результатам.Он, как правило, фокусируется на клинических условиях, а не на отдельных технологиях, и предоставляет информацию для сравнительной оценки различных технологических альтернатив. Он также включает в себя широкий спектр конечных точек и использует как экспериментальные, так и наблюдательные методы. Эта инициатива предоставит средства для раннего выявления (постепенного) развития процедур в децентрализованной среде. На основе такой информации затем, при необходимости, могут быть инициированы клинические испытания.Систематическое использование методов наблюдения для мониторинга фактического выполнения новых процедур в клинической практике также позволит раньше определять их долгосрочную безопасность и эффективность при повседневном использовании. Более того, поскольку основное внимание уделяется лечению клинических состояний, эта инициатива будет одновременно контролировать долгосрочную эффективность и безопасность используемых лекарств или устройств.

Федеральная поддержка такого рода оценочных исследований в последнее время увеличилась. Например, поддержка исследований результатов является важной частью мандата Конгресса для недавно созданного Агентства по политике и исследованиям в области здравоохранения.Можно ожидать, что производители лекарств и устройств также проявят интерес к финансированию этой инициативы как способа предоставления информации об относительной безопасности и эффективности своих новых продуктов. Однако, если более сильные финансовые секторы нашей системы здравоохранения (например, фармацевтическая промышленность инвестирует около 6,5 миллиардов долларов в НИОКР в США) разделят финансовое бремя проведения оценки клинических процедур, их участие может вызвать конфликты интерес. Поэтому представляется своевременным изучить приемлемые модели частно-государственного сотрудничества в финансировании такого рода клинических исследований.

В заключение, более рациональный и эффективный этап развития инновационного процесса потребует более сильных и новых видов союзов в оценочных исследованиях между различными участниками: теми, кто разрабатывает новые технологии; те, кто совершенствует и применяет науку и инструменты оценки; и те, кто использует полученную информацию для утверждения регулирующими органами, возмещения затрат или клинических решений. Это также потребует готовности исследовать и обсуждать часто дополняющую ценность различных методов оценки для улучшения принятия решений, связанных с развитием.Мы надеемся, что этот том, первый из серии, посвященной вопросам медицинских инноваций, внесет свой вклад в такую дискуссию.

Современные проблемы, новые технологии и медицина

В последние годы в восприятии общественностью взаимосвязи между аспектами современной жизни и здоровья произошли неуклонные и важные изменения. Теперь, в начале 21 века, подозрительность людей к современности возросла до такой степени, что это подорвало их представления о собственном здоровье, усилило их беспокойство по поводу экологических причин плохого здоровья и способствовало миграции к дополнительной медицине.Опасения по поводу безопасности мобильных телефонов, загрязнения окружающей среды, вакцин, губчатой энцефалопатии крупного рогатого скота, генетически модифицированных пищевых продуктов и продуктов питания в целом привели к повышению осведомленности о влиянии изменений окружающей среды на здоровье. Мы считаем, что опасения по поводу технологических изменений, которые исследователи в значительной степени не осознавали, имеют важные последствия для того, как пациенты взаимодействуют со службами здравоохранения.

Это изменение общественного мнения имеет очевидные и более тонкие последствия.Несмотря на недавние обширные исследования и официальные запросы о новых технологиях, таких как мобильные телефоны и генетически модифицированные продукты питания, подозрения общественности остаются высокими. В клинических условиях пациенты не хотят начинать прием лекарств или продолжать их в течение длительного периода, опасаясь попадания «неестественных химикатов» в свой организм. В то же время растет потребление недоказанных травяных и альтернативных «натуральных» средств. ¹ Эта тревога отражается в характере представлений о психосоматических заболеваниях: увеличилось количество заболеваний, связанных с факторами окружающей среды, например, синдром больного здания, множественная химическая чувствительность, синдром тотальной аллергии и болезни 20-го века.²

Среда, которая способствовала этому беспокойству по поводу современности, — это рост интереса публики к личному здоровью и медицине, о чем свидетельствует рост тренажерных залов и фитнес-программ, а также широкое распространение «здорового образа жизни». ³ Более широкое освещение в средствах массовой информации вопросов здоровья в статьях об опасностях, которые таятся в обычных видах деятельности, таких как авиаперелеты и вакцинация, вызвало беспокойство по поводу повседневного медицинского обслуживания и повысило восприятие людьми своей уязвимости перед новыми и экзотическими болезнями.Истории в средствах массовой информации также имеют тенденцию искажать опасность новых влияний окружающей среды и аспектов современности, преуменьшая при этом более приземленные причины плохого здоровья, такие как связь между табаком и сердечными заболеваниями. ⁴ Такое внимание средств массовой информации к рискам, имеющим новизну, способствует убеждению, что они гораздо более распространены, чем есть на самом деле.

В результате этого потока информации о якобы всепроникающих рисках для личного здоровья люди теперь чувствуют себя гораздо более уязвимыми.Обычные повседневные симптомы, такие как головная боль и усталость, теперь легче интерпретировать как признаки болезни или плохого состояния здоровья. Заявления пациентов о причине их болезни часто связаны с загрязнением окружающей среды, и они считают, что последствия современной жизни подрывают эффективность их иммунной системы. Неудивительно, что недавние исследования показали, что пациенты, которых больше всего беспокоит влияние современной жизни на здоровье, также с большей вероятностью будут жаловаться на симптомы в предыдущем месяце, имеют больше функциональных заболеваний и будут потребителями дополнительной медицинской помощи, чем пациенты с меньше забот о современности.⁵

Исторически внедрение новых технологий часто сопровождалось новыми жалобами, страхами и болезнями, такими как железнодорожный позвоночник и аллергия на электроэнергию. ⁶ Джордж Бирд, основоположник диагностики неврастении, приписал причину этого расстройства «беспроволочный телеграф, наука, паровая энергия, газеты и образование женщин; другими словами, современная цивилизация ». ⁷ В настоящее время внедрение новых технологий ускоряется и происходит в атмосфере подозрений и недоверия к медицинским свидетельствам или заверениям.

Недоверие к экспертам сейчас стало обычным явлением, и в крайних случаях оно может сливаться с конспирологическим мышлением, которое является частью современного параноидального стиля. ⁸ Широко разрекламированные кризисы, в первую очередь губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота и ящур, серьезно подорвали доверие, хотя тенденция была очевидна задолго до этого. Неправильно решаемые экологические инциденты и легко вспоминаемые примеры ошибочности экспертов, например, в случаях нового варианта болезни Крейтцфельдта-Якоба и талидомида, усиливают опасения общественности и подрывают ее доверие к людям и властям, ответственным за управление рисками.К сожалению, однажды утраченное доверие трудно восстановить.

Интернет открыл новое измерение для распространения тревог и опасений, связанных со здоровьем. В то время как предыдущие опасения по поводу здоровья — пломбы из амальгамы, сахарин и фторирование воды — публиковались в обычных средствах массовой информации, новые и необоснованные опасения по поводу здоровья могут быть мгновенно переданы интернет-аудитории, которая с нетерпением ищет информацию о здоровье, или сетям с особыми интересами, таким как болезни группы поддержки. Недавнее исследование амбулаторных пациентов в больницах в США показало, что 25% пациентов использовали Интернет для получения медицинской информации в прошлом году и 60% планировали сделать это в следующем году.⁹ Медицинские страхи, недавно переданные через Интернет и через списки электронной почты, включают антиперспиранты, вызывающие рак груди, и распространение некротического фасциита через бананы. Мы считаем, что выявление массового психогенного заболевания как электронного распространения — лишь вопрос времени.

Трудно чувствовать оптимизм. Несмотря на все свидетельства необычайных улучшений в области общественного здравоохранения за последнее столетие, опросы показывают, что мы испытываем больше симптомов и чувствуем себя хуже, чем наши предки.¹⁰ Быстрое внедрение новых технологий, улучшающее качество жизни миллионов людей, сопровождалось серьезными неблагоприятными последствиями в том, как люди осознают болезнь и предъявляют жалобы на здоровье.

5 лучших достижений в области медицинских технологий

По мере того, как технологии продолжают способствовать развитию биомедицинских исследований и здравоохранения, традиционная грань между инженерией и медицинской наукой становится все тоньше.По мере того как медицинские машины и компьютеры, на которых они работают, становятся меньше, быстрее и умнее, индустрия медицинского оборудования упрощает медицинскую практику для врачей, делает ее более эффективной для пациентов и удешевляет всю систему здравоохранения.

По мнению отраслевых обозревателей, одно радикальное изменение — это «конвергенция» ориентированных на потребителя технологий в некогда редкий мир дизайна устройств. Как недавно написал в своем блоге исполнительный редактор Med Device Online Джим Помагер, увеличение продолжительности жизни приведет к значительному увеличению числа связанных с возрастом заболеваний, таких как сердечные заболевания, деменция, инсульт, легочные заболевания и рак.Беспроводные технологии, способные обнаруживать и лечить самые ранние признаки заболевания, станут передовой защитой от этих основных причин смерти, в то время как устройства, которые помогают пациентам более эффективно управлять своими хроническими заболеваниями, значительно улучшат качество их жизни при одновременном снижении спроса на большее — сказал он. Удобные для потребителя носимые или ненавязчивые мониторы, состоящие из ряда датчиков и устройств связи. Pomager выявил несколько отраслевых проектов сотрудничества между крупными разработчиками устройств и технологическими компаниями для включения широкого диапазона медицинских измерений в более простые устройства.

Чтобы понять, как эти тенденции проявляются сегодня, вот выборочный обзор пяти из самых обсуждаемых направлений в технологиях медицинского оборудования за последний год.

Наноботы способны распознавать раковые клетки и взаимодействовать с ними, не причиняя вреда здоровым. Изображение: Университет Бар-Илан
1) Нанотерапия рака
Нанотехнологии удовлетворяют потребность медицинской науки в более точных методах лечения, которые являются менее инвазивными, менее дорогостоящими и менее сложными в применении, чем традиционные методы.Это приводит к лучшим результатам для пациентов, снижению затрат на здравоохранение и более широкому доступу к медицинским услугам в странах с ограниченными ресурсами.
Медицинские наноустройства и материалы уже получили широкое распространение. Неорганические наночастицы материалов, синтезированных из металлов, таких как золото или серебро, размером от 1 до 100 нм обычно используются в качестве контрастных агентов при визуализации опухолей in vivo и в качестве молекулярных зондов для исследования клеточной или субклеточной функции. Квантовые точки, изготовленные из полупроводниковых материалов, также ценятся как альтернатива флуоресцентным белкам, органическим красителям или радиоизотопам. Также для вас: 5 Инновационных медицинских технологий
Но не все медицинские применения наночастиц столь же пассивны, как эти инструменты визуализации. Фактически, новые технологии лечения рака используют наноматериалы не просто практическим, но и прямо агрессивным образом. Например, исследователи из израильского университета Бар-Илан разработали так называемых нанороботов, которые нацелены и доставляют лекарства к дефектным клеткам, оставляя здоровые целыми.Устройства с длиной волны 25-35 нм состоят из отдельных нитей ДНК, свернутых в желаемую форму — например, упаковки в форме раковины, которая защищает лекарство на пути к желаемому участку, но открывается, чтобы высвободить его по прибытии. Под руководством профессора Бар-Илана Идо Бачелет команда разработала ДНК-роботов, которые могут распознавать 12 различных типов раковых клеток, и теперь работает над программированием поведения роя в ботов, предназначенных для физического связывания в организме для других приложений, таких как ткани. или восстановление нерва.
Аналогичный целевой подход, разработанный наноинженерами из Калифорнийского университета в Сан-Диего Джозефом Вангандом Садик Эзенер, использует так называемую микропушку, чтобы взорвать опухоль противораковыми препаратами с точностью до мертвой точки. Основываясь на классической концепции волшебной пули от рака, инженеры разработали метод стрельбы наноразмерных «пуль», содержащих лекарства, по целевым участкам тела. Их подход использует ультразвуковые волны, чтобы направлять наночастицы к месту назначения, запускать высвобождение их терапевтической нагрузки и делать выбранную ткань более проницаемой для лекарства.Они создали свою 5-микрометровую микропушку из пористой мембраны, покрытой оксидом графена и золотом. Что касается боеприпасов, они заключали 1-микрометровые частицы кремнезема в жидкий гель, содержащий перфторуглерод (ПФУ) в качестве метательного вещества. PFC испаряется при воздействии импульсных ультразвуковых волн, образуя газообразные микропузырьки, которые быстро расширяются, чтобы продвигать нанопуляры к своей цели.
2) Интерфейсы мозг-машина
В своем Послании о положении страны в 2015 году президент Обама призвал вновь сосредоточить внимание на разработке более совершенных протезов и других протезов.По меньшей мере 100 000 американцев живут с ампутацией плеча, а еще 6 миллионов парализованы. В ответ Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны (DARPA) удвоило свои усилия по повышению производительности и снижению шестизначной цены на существующие устройства, которые преобразуют нейронные сигналы пользователя в управляемые компьютером движения конечностей. Эти технологии интерфейса мозг-машина (ИМТ) быстро развиваются с момента их широко разрекламированного дебюта в 2012 году. После того как FDA одобрило дизайн DARPA, другие группы начали клинические испытания новых устройств, предназначенных для безопасного использования в домашних условиях, а не под наблюдением персонала лаборатории.Хотя многие подходы включают прямую имплантацию датчика в сам мозг, новые исследования сосредоточены на использовании внешних устройств, таких как гарнитуры, для передачи сигналов мозга конечностям, инвалидным креслам или другим вспомогательным технологиям.
Один из новых способов лечения паралича направлен на регенерацию поврежденной ткани спинного мозга с помощью спинных имплантатов, сделанных из многофункциональных полимерных волокон, каждый из которых тоньше человеческого волоса. Расположенные рядом с поврежденными нейронами, волокна могут быть настроены различными способами для доставки лекарств, передачи электрических сигналов или направления световых лучей, используемых в качестве переключателей оптических нервов.Разработанные материаловедами и инженерами из Массачусетского технологического института, волокна для восстановления нервов также могут быть собраны в виде каркасов или трехмерных структур для поддержки естественной нервной ткани по мере ее роста. Руководитель программы Полина Аникеева сказала, что эта технология однажды сможет улучшить лечение не только травм спинного мозга, но также неврологических и психоневрологических расстройств, от болезни Паркинсона до шизофрении.
Eko Core подключается к любому аналоговому стетоскопу и по беспроводной сети подключает его к приложению для смартфона Eko.Изображение: Eko Devices
3) Новый взгляд на классический инструмент
Скромный стетоскоп вернулся к смартфону рядом с вами. Это приспособление каждой детской игрушечной аптечки доктора затмило сегодняшний арсенал сложных электронных диагностических инструментов. Врачи и медсестры, конечно, по-прежнему обращают внимание на работу сердца и легких пациента, но теперь часто проще и точнее заказать рентген, электрокардиограмму или другие, более сложные тесты. Но новый электронный подход к этому инструменту старой школы, Eko Core (Eko Devices, Беркли, Калифорния), подключается к аналоговому стетоскопу для обеспечения бесшовного аналогового и цифрового звука, который он передает через Bluetooth в облако, откуда врач может скачать на смартфон.Выбранный журналом Time как одно из лучших изобретений 2015 года, прицел слушает врача, который может визуализировать формы волны в реальном времени, записывать и воспроизводить звуки тела, обмениваться записями и сохранять данные в электронной медицинской карте пациента. в соответствии с федеральными правилами конфиденциальности пациентов. Этот объем может помочь снизить расходы на здравоохранение, связанные с ненужной специализированной помощью, помогая врачам общей практики самостоятельно проводить более сложные измерения.
4) Беспроводные чудеса
Пульсоксиметр на протяжении десятилетий был одним из наиболее широко используемых устройств для наблюдения за пациентами в больницах.Эти компактные устройства обычно прикрепляются к кончику пальца пациента, чтобы измерить уровень насыщения крови кислородом — критически важное измерение для пациентов, находящихся под наркозом, во время хирургических операций и интенсивной терапии на протяжении десятилетий. Мировой рынок этих устройств должен был достичь 1,3 миллиарда долларов в 2018 году, при этом продажи устройств для домашнего мониторинга стремительно растут. При таких состояниях, как хроническая обструктивная болезнь легких, апноэ во сне и ряд сердечно-сосудистых заболеваний, дистанционный мониторинг измерений пульсоксиметрии является ценным способом для врачей поддерживать связь со своими пациентами, не беспокоясь о посещении клиники.
На выставке Consumer Electronics Show (CES) в этом году были представлены два новых беспроводных персональных пульсоксиметра — возможно, идеальное место для наблюдения за конвергенцией рынков здравоохранения и потребительских технологий. Монитор MyOxy от Bewell (Париж, Франция) — это устройство на основе Bluetooth, которое объединяет данные о насыщении кислородом с другими измерениями пациента, такими как температура и артериальное давление, в одном приложении для смартфона или планшета. MightySat от Masimo (Ирвин, Калифорния) может отслеживать результаты пациентов, пока они находятся в движении. Сообщается, что это первый из пальцевых оксиметров, предназначенных для домашнего использования.Устройство также поддерживает Bluetooth, что позволяет взаимодействовать с приложениями Apple или Android.
Эммануэль Шарпантье (слева), Дженнифер Дудна и Виктор Амброс получают Премию за прорыв в области наук о жизни 2015 года. Изображение: Приз за прорыв
5) Редактирование генома
Технология, известная как CRISPR (для сгруппированных, регулярно расположенных, коротких палиндромных повторов), с захватывающей дух скоростью стала революционным фактором в области наук о жизни. Его даже назвали «открытием века».Многие научные журналисты ошибочно предсказали, что Нобелевская премия по химии 2015 года достанется двум ученым, которым приписывают ее стремительный взлет, — Дженнифер Дудна и Эммануэлю Шарпантье — всего через три года после их публикации 2012 года, раскрывающей простоту и полезность CRISPR для редактирования генов. . Генетические последовательности, давшие название CRISPR, являются частью иммунного ответа на бактерии. Недавно ученые нашли способы использовать этот материал для блокировки или добавления определенных генов в генетический код организма для достижения желаемых результатов.Хотя высокоточная задача нарезки и нарезания кубиков ДНК представляет собой очень сложную инженерную задачу, CRISPR немного неуместен в этом списке, потому что сам по себе он не является спроектированным устройством. Тем не менее, это настолько значительно сокращает время и стоимость редактирования генов, что приводит к очень быстрым изменениям, которые в конечном итоге затронут широкий круг инженеров, работающих в биомедицинской сфере. Влияние техники на науку часто сравнивают с методом полимеразной цепной реакции (ПЦР), который изменил генную инженерию 30 лет назад.В то время как метод амплификации гена ПЦР помог расшифровать геном человека, CRISPR предоставляет реальную возможность корректировки генома для достижения желаемых целей: устранение генетических заболеваний, искоренение патогенов и т. Д.
Майкл Макрей — независимый писатель. Подробнее: Топ-5 инноваций в области медицинских технологий 6 лучших приложений робототехники в медицине 7 человеческих органов на одном чипе
Обсуждение современных медицинских технологий | EurekAlert!
Работает ли новое лекарство или диагностический тест? Это безопасно? Должно ли государство одобрить это, а страховщики должны за это заплатить? Ответы не так однозначны, как может показаться, и причины этого являются предметом новой книги Карен Дж.Машке, научный сотрудник Центра Гастингса, и Майкл К. Гусмано, научный сотрудник Центра Гастингса и доцент кафедры политики здравоохранения в Школе общественного здравоохранения Университета Рутгерса.
«Дебаты о современных медицинских технологиях: политика безопасности, эффективности и доступа пациентов», опубликованная Praeger, посвящена политическим спорам о том, что считается доказательством того, что новые лекарства и медицинские технологии безопасны и эффективны. Он использует пять тематических исследований, чтобы проиллюстрировать, как развиваются такие споры.
— Маммография: Этот случай иллюстрирует озабоченность по поводу гипердиагностики и исследует дебаты о ценности маммографического скрининга, особенно для женщин в возрасте до 50 лет.
— Визуализация головного мозга для выявления признаков болезни Альцгеймера: во втором случае исследуется решение Центров Medicare и Medicaid Services (CMS) не платить определенным участникам программы Medicare за прохождение ПЭТ-сканирования, которое обнаруживает бета-амилоид-бляшку в живых. головной мозг. Несмотря на то, что Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) одобрило использование ПЭТ в клинике, CMS обнаружила недостаточные доказательства того, что результаты теста могут изменить курс лечения или улучшить результаты лечения пациентов.
— Дорогое лечение гепатита С: в третьем случае анализируются критерии для принятия решения о том, стоит ли платить за новые дорогостоящие лекарства от гепатита С, изначально стоившие почти 100 000 долларов за лечение. Государственные и частные страховые компании пытались ограничить покрытие этих лекарств, несмотря на доказательства их эффективности.
— Отмена FDA Авастина при раке молочной железы: В 2010 году FDA отозвало одобрение Авастина, лекарства от метастатического рака молочной железы, когда постмаркетинговые исследования показали, что он имеет ограниченную эффективность и серьезные побочные эффекты.Случай с Авастином поднимает вопросы о том, как сбалансировать потребность в более быстром доступе к лекарствам с опасениями по поводу безопасности и эффективности. Это также подчеркивает потенциальные последствия отказа фармацевтических компаний потребовать своевременного завершения постмаркетинговых исследований.
— Регулирование лечения стволовыми клетками: последний случай посвящен дебатам о том, имеет ли FDA полномочия регулировать лечение стволовыми клетками и другие вмешательства в регенеративной медицине. Некоторые утверждают, что они выходят за рамки компетенции FDA и, следовательно, не должны подпадать под требования агентства в отношении доказательства их безопасности и эффективности.
«Борьба за медицинские технологии — это не просто история противостояния могущественных экономических интересов и интересов общества — это часто борьба между конкурирующими интересами по поводу значения общественных интересов», — пишут авторы. «Борьба между теми, кто подчеркивает необходимость получения более убедительных доказательств ценности медицинских технологий, и теми, кто желает расширить их доступность для пациентов, отражена в каждом из случаев, которые мы представляем в этой книге, и включает сложное взаимодействие идей о науке и науке. политика и материальные интересы.«
Книга получила похвалу от лидеров в области медицины и здравоохранения.
«Эту книгу необходимо прочитать каждому журналисту, пишущему о политике в области здравоохранения, каждому студенту, изучающему ее, и каждому сотруднику Конгресса и исполнительной власти / государственному служащему, участвовавшему в ее написании». — Алиса Сарделл, Queens College, CUNY, и автор книги «Страхование здоровья детей: спорная политика и государственная политика
».
«Эта книга — золотая жила для всех серьезных студентов — и практиков — политики здравоохранения.»- Лоуренс Д. Браун, профессор политики здравоохранения, Департамент политики и менеджмента в области здравоохранения, Колумбийский университет, Школа общественного здравоохранения им. Мэйлмана
.
«Обсуждение современных медицинских технологий — своевременная и важная книга. Поскольку медицинский опыт и популизм сталкиваются в« праве попробовать движение », а беспрецедентное дерегулирование меняет исторические нормы, заинтересованные стороны нуждаются в беспристрастном отчете о том, как на самом деле принимаются решения в отношении медицинских технологий». — Джозеф Дж. Финс, доктор медицины, MACP, FRCP, Медицинский колледж Вейла Корнелла и Юридическая школа Йельского университета, автор книги «Права приходят на ум: травма мозга, этика и борьба за сознание»
###
Чтобы взять интервью у Карен Машке или Майкла Гусмано, обращайтесь:
Сьюзан Гилберт, директор по коммуникациям
Центр Гастингса
845-424-4040 x244
gilberts @ thehastingscenter.орг
Заявление об ограничении ответственности: AAAS и EurekAlert! не несут ответственности за точность выпусков новостей, размещенных на EurekAlert! участвующими учреждениями или для использования любой информации через систему EurekAlert.
10 крупнейших технологических достижений в сфере здравоохранения за последнее десятилетие
Досягаемость технологических инноваций продолжает расти, меняя все отрасли по мере своего развития.В сфере здравоохранения технологии играют все более важную роль практически во всех процессах, от регистрации пациентов до мониторинга данных, от лабораторных тестов до средств самообслуживания.
Такие устройства, как смартфоны и планшеты, начинают заменять обычные системы мониторинга и записи, и теперь людям предоставляется возможность пройти полную консультацию, не выходя из дома. Технологические достижения в области здравоохранения способствовали тому, что услуги были выведены за пределы стен больниц и интегрированы с удобными и доступными устройствами.
Ниже приведены десять технологических достижений в области здравоохранения, появившихся за последние десять лет.
1. Электронная медицинская карта. В 2009 году только 16 процентов больниц США использовали электронные медицинские карты. К 2013 году около 80% больниц, имеющих право на участие в программе стимулирования значимого использования CMS, внедрили ЭУЗ в свои организации. «В течение столь долгого времени у нас были такие разрозненные системы, что означало, что у вас была одна система, которая занималась аптекой, одна выполняла заказы, а третья выполняла документацию, — говорит Джефф Стурман, партнер Франклина, Теннесси.на базе Cumberland Consulting Group. «Интеграция этих систем в единую платформу или, по крайней мере, в более структурированную платформу позволила обеспечить более интегрированный и эффективный уход за пациентами», — говорит он.
Хотя EHR уже добился больших успехов в централизации и эффективности информации о пациентах, ее также можно использовать в качестве инструмента данных и здоровья населения в будущем. «В ближайшие несколько лет в медицине, основанной на данных, произойдет большой культурный сдвиг», — говорит Вако Гувер, генеральный директор Института трансформации технологий здравоохранения в Нью-Йорке.«Исторически сложилось так, что это не было важной частью практики медицины. Врачи ходят в медицинские школы и ординатуры, но у каждой организации есть свои уникальные методы работы. Это одна из причин, по которой мы видим различную помощь по всей стране. . Когда мы принимаем решения на основе данных, это изменит и улучшит результаты согласованности предоставляемых лекарств ».
2. mHealth. Мобильное здравоохранение освобождает медицинские устройства от проводов и шнуров и позволяет врачам и пациентам в равной степени контролировать процессы здравоохранения на ходу.Согласно отчету R&R Market Research, к 2019 году мировой рынок мобильного здравоохранения достигнет 20,7 млрд долларов, что указывает на то, что он становится все больше и более распространенным. Смартфоны и планшеты позволяют поставщикам медицинских услуг более свободно получать доступ и отправлять информацию. По словам г-на Стурмана, врачи и поставщики услуг могут использовать инструменты мобильного здравоохранения для заказов, документации и просто для получения дополнительной информации при работе с пациентами.
Однако мобильное здравоохранение — это не только беспроводная связь. По словам Гопала Чопра, доктора медицины, генерального директора PINGMD и доцента Школы бизнеса Fuqua Университета Дьюка в Дареме, штат Нью-Йорк, он также стал инструментом, который позволяет пациентам стать активными участниками своего лечения, связав общение с биометрией.C. «Теперь я могу сделать свои весы для ванной беспроводными. Я могу сделать свои держатели для измерения артериального давления беспроводными. Я могу взять ЭКГ, приложить его к своему смартфону и передать его по беспроводной сети», — говорит он. «У мобильного здравоохранения есть возможность сделать медицинский мониторинг вне офиса, лаборатории и вообще как часть вашей жизни».
3. Телемедицина / телездравоохранение. Исследования неизменно демонстрируют преимущества телездравоохранения, особенно в сельской местности, где нет доступа к тем же ресурсам, которые могут иметь мегаполисы.Крупномасштабное исследование, опубликованное в журнале CHEST Journal, показывает, что пациенты в отделении интенсивной терапии, оборудованном услугами телемедицины, выписывались из отделения интенсивной терапии на 20 процентов быстрее и имели на 26 процентов более низкий уровень смертности, чем пациенты в обычном отделении интенсивной терапии. Адам Хигман, вице-президент Soyring Consulting в Санкт-Петербурге, Флорида, говорит, что, хотя телемедицина не обязательно является новой разработкой, это развивающаяся область, и объем ее возможностей расширяется.
Нельзя игнорировать и рентабельность телездравоохранения, г-н.- говорит Гувер. Например, страховая компания WellPoint из Индианаполиса в феврале 2013 года развернула программу видеоконсультаций, где пациенты могут получить полную оценку через видеочат с врачом. Претензии генерируются автоматически, но сборы уменьшаются за вычетом традиционных офисных расходов. Не говоря уже о фактических расходах на здравоохранение, г-н Гувер говорит, что эти телемедицинские клиники также сократят время выхода из офиса для сотрудников и работодателей, поскольку устранят необходимость покидать работу, чтобы обратиться в кабинет первичной медико-санитарной помощи.
4. Портальная техника. Пациенты становятся все более активными участниками своего собственного здравоохранения, и портальная технология является одним из инструментов, помогающих им в этом. Технология портала позволяет врачам и пациентам получать доступ к медицинским записям и взаимодействовать в Интернете. Г-н Стурман говорит, что этот тип технологии позволяет пациентам принимать более активное участие и лучше информировать их о своем уходе. Г-н Гувер добавляет, что помимо расширения доступа и доступности медицинской информации, портальная технология может быть источником расширения возможностей и ответственности для пациентов.«Это мощно, потому что пациент может быть необычайным союзником в их лечении. Они выявляют ошибки», — говорит он. «Это наделяет пациента полномочиями и добавляет некоторую мощь в уходе, когда он может стать активным участником».
5. Киоски самообслуживания. Подобно портальной технологии, киоски самообслуживания могут помочь ускорить такие процессы, как регистрация в больнице. «Пациенты могут все чаще делать все, что связано с регистрацией, не разговаривая ни с кем», — говорит г-н Хигман. «Это поможет сэкономить на персонале, и некоторым пациентам это будет удобнее.«Автоматические киоски могут помочь пациентам оплачивать доплаты, проверять личность, подписывать документы и выполнять другие регистрационные требования. Г-н Хигман говорит, что существуют также варианты планшетов, которые позволяют использовать ту же технологию в амбулаторных условиях и у постели больного. Однако больницам необходимо это сделать. будьте осторожны при его интеграции, чтобы гарантировать, что общение между людьми не полностью исключено. «Если человек хочет поговорить с человеком, он должен иметь возможность говорить с человеком», — говорит он.
6.Инструменты удаленного мониторинга. Согласно отчету Research and Markets, в конце 2012 года 2,8 миллиона пациентов во всем мире использовали домашнюю систему мониторинга. Наблюдение за здоровьем пациентов на дому может сократить расходы и уменьшить количество ненужных посещений врача. Г-н Хигман предлагает пример сердечной гипсовой повязки с кардиостимулятором, автоматически передающим данные в удаленный центр. «Если с пациентом что-то не так, с ним можно связаться», — говорит он. «По сути, это позволяет другим людям следить за вашим здоровьем вместо вас.Это может показаться инвазивным, но отлично подходит для пациентов с серьезными и хроническими заболеваниями ».
В статье Kaiser Health News, Национального общественного радио и Миннесотского общественного радио обсуждалось влияние домашней системы мониторинга на частоту повторной госпитализации пациентов с сердечными заболеваниями в Дулут, штат Миннесота, в Essentia Health. Средний показатель повторной госпитализации пациентов с сердечными заболеваниями по стране составляет 25 процентов, но после того, как Essentia Health внедрила систему домашнего мониторинга, процент повторных госпитализаций их пациентов с сердечными заболеваниями упал до двух процентов.И теперь, когда больницы подвергаются финансовым штрафам за повторную госпитализацию, системы домашнего мониторинга могут предложить решение, позволяющее избежать этих штрафов.
7. Датчики и носимая техника. Согласно отчету Transparency Market Research, рынок носимых медицинских устройств растет среднегодовыми темпами в 16,4 процента в год. Носимые медицинские устройства и датчики — это просто еще один способ сбора данных, который, по словам доктора Чопры, является одной из целей и задач здравоохранения.Он говорит, что датчики и носимые устройства могут быть такими же простыми, как предупреждение, отправляемое поставщику медицинских услуг, когда пациент падает, или повязка, которая может определять уровень pH кожи, чтобы определить, инфицирован ли порез. «Все, что мы используем в настоящее время там, где может быть интеллектуальный датчик, является частью этого решения», — говорит д-р Чопра. «Мы можем взять множество этих данных, чтобы увидеть, не происходит ли что-то ненормальное».
8. Беспроводная связь. Хотя обмен мгновенными сообщениями и рации сами по себе не являются новыми технологиями, они только недавно были внедрены в больницах, заменив такие устройства, как пейджеры и пейджеры.«Больницы догоняют 21 век, поскольку сотрудники общаются друг с другом», — говорит г-н Хигман, добавляя, что развитие внутренней коммуникации в больницах происходило медленнее, поскольку им приходилось учитывать проблемы безопасности и HIPAA.
Системы
, такие как Vocera Messaging, предлагают пользователям платформы для отправки друг другу защищенных сообщений, таких как лабораторные тесты и предупреждения, с помощью смартфонов, веб-консолей или сторонних клинических систем. Эти системы обмена сообщениями могут ускорить процесс связи, сохраняя при этом безопасное отслеживание и регистрацию отправленной и полученной информации.
9. Службы определения местоположения в режиме реального времени. Еще один быстрорастущий инструмент мониторинга данных — службы определения местоположения в реальном времени, которые помогают больницам сосредоточиться на эффективности и мгновенно выявлять проблемные области. Больницы могут внедрить системы слежения за приборами, устройствами и даже медицинским персоналом. Г-н Хигман говорит, что эти службы собирают данные по областям и отделам, которые раньше было трудно отслеживать. «Ретроспективный анализ может быть ограничен, особенно в местах, которые постоянно меняются, например, в отделениях неотложной помощи», — говорит он, но отслеживание движения с помощью службы определения местоположения в реальном времени может выявить потенциальные проблемы с эффективностью и использованием.
Эти инструменты также позволяют вносить изменения в последнюю минуту. «Если [у врача] есть чемоданчик сегодня, есть ли у него инструменты под рукой и где [инструменты]?» он спрашивает. На самом базовом уровне эти услуги могут гарантировать, что оборудование и расходные материалы не покидают здание, а для дорогостоящего оборудования и принадлежностей, из которых в больницах может быть только одно или несколько, возможность отслеживания их местоположения может помочь проверить его использование. , он говорит.
10. Фармакогеномика / секвенирование генома. Персонализированная медицина продолжает приближаться к передовым позициям в отрасли здравоохранения. Составление индивидуального плана лечения и прогнозирование возникновения определенных заболеваний дает многообещающие преимущества для эффективности здравоохранения и точности диагностики. В частности, фармакогеномика может помочь сократить избыточные расходы на здравоохранение на миллиарды долларов из-за побочных эффектов лекарств, неправильной диагностики, повторной госпитализации и других ненужных затрат.
Прежде чем появится полноценная система фармакогеномики, отрасли здравоохранения потребуется инструмент, который сможет агрегировать и анализировать все большие данные и цифровую медицинскую информацию, — сказал г-н.- говорит Гувер. «Когда мы действительно получим возможность изучать множество этих данных, это будет передавать то, как мы сопоставляем эту информацию на популяционном, индивидуальном и макроуровнях», — говорит он. «Возможность действительно сравнить эту информацию будет иметь ценность по мере того, как мы будем двигаться вперед, чтобы убедиться, что лекарства, которые мы принимаем, будут работать на нас».
Инструменты для анализа больших данных для фармакогеномики все еще разрабатываются, но аналитика данных и агрегирование данных для целей здоровья населения могут стать следующим большим достижением на горизонте.«Понимание и соединение всех этих переменных будет глубоким, поскольку это связано с продвижением вперед в здравоохранении, разработкой вмешательств и анализом популяций пациентов и, в конечном итоге, улучшением жизни и здоровья населения Америки», — говорит г-н Гувер.
Еще статьи о здравоохранении:
6 Статистика использования mHealth
13 Статистика затрат на технологии для ACO
Самые популярные врачи, использующие смартфоны и планшеты
Прошлые и современные медицинские технологии: как история помогает понять цифровую эпоху
Электронные медицинские записи (EHR), которые компьютерные истории болезни, изменили методы современной медицины (см., например, Topol, Steinhubl and Torkamani 2015, 353).В то время как электронная запись файлов пациентов отдельными поставщиками медицинских услуг стала обычной практикой с 1990-х годов, централизованный виртуальный сбор и хранение всех медицинских данных, относящихся к отдельному пациенту, является довольно новой разработкой, которая в настоящее время обсуждается и технически внедряется в различные состояния. Этот виртуальный файл пациента имеет второстепенный характер, поскольку в него загружаются оригинальные электронные файлы, полученные из различных первичных систем регистрации (терапевт, клиника и т. Д.), И он следует логике наблюдения за состоянием здоровья населения, а не логике лечения отдельных случаев.Основная идея заключается в том, что и пациенты, и медицинские работники имеют доступ к корпусу медицинских документов, который является максимально полным, чтобы сделать диагностику и лечение более эффективными, точными и безопасными для пациентов и менее дорогостоящими для системы здравоохранения. В то время как пациенты могут использовать эту возможность на добровольной основе и их просят распространить права доступа среди поставщиков медицинских услуг, поставщики медицинских услуг обязаны сотрудничать и снабжать систему соответствующими данными (в качестве местного примера см. Текущие усилия по внедрению в Швейцарии и их подводные камни как описано в Wüstholz and Stolle 2020).Одним из основных посылок сторонников является то, что электронные медицинские записи будут способствовать не только созданию сетей и межпрофессиональному сотрудничеству, но также улучшат общение между врачами и пациентами: они «предоставят медицинским бригадам более полную картину состояния здоровья своих пациентов [и] улучшат общение между участниками. медицинской бригады, а также между ними и их пациентами »(Canada Health Infoway; см. также Porsdam, Savulescu and Sahakian, 2016).
Тем не менее, в критических дискуссиях вокруг введения ЭУЗ это вызывает сомнения.Они предполагают, что растущая документация, виртуальное хранение и обмен конфиденциальными данными о пациентах угрожают предполагаемой исторической основной ценности взаимоотношений между врачом и пациентом, а именно возможности врачей установить интимную и « более глубокую связь » со своими пациентами (Ratanawongsa et al., 2016 , 127). С точки зрения поставщиков медицинских услуг, профессионалы критикуют трудоемкий характер ЭУЗ, утверждая, что эта технология заменяет время, которое доктор имеет для прямого общения, и время, которое тратится «на конструктивное взаимодействие с пациентами» (Sinsky et al.2016, 753). То, что экраны появляются «между врачами и пациентами» — широко распространенное мнение (Gawande 2018). Кроме того, растущая зависимость медицины от экранов воспринимается как подрыв важных социальных ритуалов, таких как обмен мнениями между врачами и другими коллегами-медиками, которые раньше обсуждали свои случаи в более неформальной обстановке (Verghese 2017). И наконец, что не менее важно, электронные записи считаются основным фактором, способствующим ухудшению здоровья врачей и их профессиональной удовлетворенности из-за их трудоемкого ввода данных, который сокращает личный уход за пациентом (Friedberg et al.2013). Этот последний момент кажется решающим, поскольку цифровые интерфейсы ЭУЗ действительно требуют максимальной стандартизации, гомогенизации и формализации стилей записи, что обязательно противоречит более неформальным, индивидуальным методам записи. С одной стороны, врачи вынуждены заполнять поля и флажки, которые не соответствуют их собственным приоритетам знаний, то есть то, что они хотели бы выделить в конкретном случае с точки зрения своей специальности. С другой стороны, у них возникают трудности с идентификацией релевантной информации, когда слишком много людей ввело слишком много данных об отдельном пациенте.Таким образом, желаемое межпрофессиональное сотрудничество может усложнить, а не облегчить постановку диагноза. Хирург Атул Гаванде утверждает, что в прошлом аналоговая документация вынуждала врачей акцентировать внимание на важных моментах: рукописные записи врачей были краткими и точными. Однако в случае с компьютерами более быстрым способом является вставка целых блоков информации […], а не выбор соответствующих деталей. Следующий врач должен пролистать несколько страниц, чтобы найти то, что действительно важно »(2018).Вместе эти моменты критики предполагают не только определенный страх, что растущая оцифровка историй болезни пациентов может нарушить отношения, которые в доцифровую эпоху основывались на профессиональной интуиции и значимом, укрепляющем доверие личном общении. Критика также предполагает, что угроза — это смысл и удовлетворение, которые врач получает от своей записывающей работы.
С точки зрения пациентов, другие проблемы, связанные с EHR, более актуальны, в том числе безопасность личных данных о здоровье.Но хотя понятия конфиденциальности — кто контролирует данные, кто владеет историей пациента — важны для пациентов, ряд исследований также показывает, что пациенты воспринимают тщательную цифровую документацию своего случая как нечто положительное (Assis-Hassid et al. 2015; Собрал, Розенбаум и Фигейредо-Брага 2015). «Вынужденные выбирать между правильным техническим ответом и более человеческим взаимодействием, [пациенты] выбрали правильный технический ответ», — сообщает Гаванде (2018; см. Также Hammack-Aviran et al., 2020). Таким образом, кажется, что до тех пор, пока пациенты думают, что ЭУЗ обеспечивают им более качественную помощь, они с готовностью соглашаются с ЭУЗ и зависимостью своих врачей от экранов — следовательно, адаптируя свои ожидания к технологическим изменениям.
Для тщательного изучения этих предполагаемых угроз и отношения к EHR богатая история записей пациентов обеспечивает соответствующий исторический фон. Изучая истории болезни пациентов, историки обращались именно к этим вопросам: они исследовали, как отношения между пациентом и врачом менялись с течением времени, и использовали медицинские записи, чтобы понять, как прошлые врачи документировали медицинские знания, как это повлияло на их восприятие своей профессиональной идентичности. , а также их обязательства по отношению к пациентам (Risse and Warner 1992).В качестве первого шага важно увидеть, что, хотя электронные записи создают новые проблемы из-за своей цифровой формы, запись историй болезни отдельных пациентов как часть медицинской практики и « размышление над случаями » как форма эпистемических рассуждений являются историческим континуумом ( Forrester 1996; Hess and Mendelsohn 2010). История пациента восходит к древней медицине Гиппократа, когда подробные медицинские записи были написаны на глиняных табличках и передавались веками, чтобы сохранить уважаемые знания древности (Pomata 2010).Тем не менее, содержание и форма медицинских карт, а также методы их составления со временем заметно изменились (Behrens, Bischoff, and Zelle 2012). В Западной Европе врачи в Италии шестнадцатого века переняли древнюю практику и обычно записывали свои случаи в бумажные блокноты в рамках более широкой тенденции к систематизации и записи информации (Kassell 2016; см. Также Pomata 2010). Как отмечает Лорен Касселл, записи ранних современных практикующих врачей принимали форму дневников, регистров или свидетельств, часто позже они заказывались посредством индексации или общего размещения по пациенту, болезни или лечению, обеспечивая основу для медицинских наблюдений, иногда напечатанных как свидетельство опыта врача, а также его вклад в развитие науки »(2016, 122).Историческая перспектива показывает, что обоснование того или иного типа ведения медицинской документации всегда развивалось в тандеме с техническими возможностями его введения, меняя представления о том, как следует регистрировать заболевания, а также с предпочтениями отдельных врачей (там же, 120). ). Важно отметить, что по мере изменения организации этих коллекций историй пациентов менялись также медицинские знания и нормативные представления об отношениях между врачом и пациентом (Hess and Mendelsohn 2010; Dinges et al.2016).
Как показано выше, текущие критические дискуссии об ЭУЗ, как правило, вызывают воспоминания о медицинском прошлом, когда пациентам давали время рассказать о своей болезни, врачи слушали и участвовали в значимых взаимодействиях, а ведение записей не мешало этим процессам. Предположительно, было мало опасений по поводу неправомерного использования данных, поскольку было произведено меньше данных и меньше игроков в игре. Как этот популярный ностальгический взгляд соотносится с результатами исследований по истории медицины? В некоторой степени контекст «прикроватной медицины» близок к этим идеям.Эта модель ухода оставалась доминирующей в Западной Европе до XIX века. Одним из основных способов, которыми врачи генерировали медицинские знания у постели пациентов, было проведение пациентом «словесного анализа субъективно определенных ощущений и чувств» (Jewson 1976, 229-230), и эти отзывы пациентов содержали подробности, изложенные врачами. примечания (Fissell 1991, 92). Частично это связано с тем, что ранние современные отношения врача и пациента основывались на «горизонтальной» модели исцеления (Pomata 1998, 126-27, 135) и юридически обязывающем «соглашении о лечении» (там же., 25 passim), что дало пациентам значительную власть, поставив их «почти на равную герменевтическую основу» с врачами (Fissell 1991, 92). Врач и патрон (пациент) заключили договор, в соответствии с которым пациенты, в основном принадлежащие к высшему классу, будут платить гонорары только после «успешного» лечения; наоборот, врачи не обязаны лечить пациента, а скорее будут принимать пациентов, у которых можно было предвидеть потенциальное излечение и возможность платить за лечение. Устное удовлетворение пациентов и их готовность вести устную рекламу практикующего врача были ключом к его репутации в то время и повлияли на отношения врачей со своими клиентами.
Однако спроецировать сегодняшнее видение желательных эмпатических отношений между врачами и пациентами в прошлое проблематично. Хотя пациенты из высших слоев общества явно имели некоторую власть в своих отношениях с врачами, преобладание речи пациентов в медицинских записях как таковых не следует интерпретировать как доказательство того, что врачи заботятся о своих пациентах в современном смысле выражения понимания. Что касается буржуазной медицины девятнадцатого века, Рой Портер отмечал, что лесть и внимание во время врачебной встречи были просчитанными методами врачей, стремящихся обеспечить клиентов, и что «торжественная болтовня у постели [,] серьезное поведение, вид доброжелательного и невозмутимого авторитета» все были частью престижного «искусства никогда не уезжать без благоприятного прогноза» (1999, 672).В том же ключе Ирис Ритцманн подчеркнула, что врачи восемнадцатого века стремились придерживаться определенного «savoir faire», то есть правил поведения, которые позволили бы им скрыть тот факт, что во многих случаях их способности к лечению были очень сильными. ограниченный (1999). А в оценке немецкой медицинской практики Пауля Вайндлинга желание врачей удовлетворить пациента субъективно было даже чисто инструментальным: «сочувствие чувствам больных было экономической необходимостью из-за конкуренции между практиками» (1987, 409). .Во всех этих случаях ценность, приписываемая прямому диалогу между врачом и пациентом, сильно отличалась от сегодняшних представлений об эмпатической встрече между врачами и пациентами; занятость у постели больного часто больше связана с расчетливой поддержкой высшего класса, а иногда ипохондрической клиентуры.
Аналогичным образом, что касается тщательного документирования состояния здоровья пациента и его истории болезни, исторические данные показывают, что врачи делали это в первую очередь не для нужд своих пациентов, а в целях повышения профессионального уровня.Это было важно в то время, когда еще нужно было установить научный авторитет врачей. Тот факт, что во многих случаях к лечению одного и того же пациента было привлечено несколько врачей, делало документацию и общение между врачами (а иногда и для общественности) особенно актуальными — и особенно конфликтными. Истории болезни восемнадцатого века, отражающие контекст прикроватной медицины, действительно предполагают, что врачи иногда стремились публиковать истории болезни пациентов, которые свидетельствовали бы об их способности лечить, подчеркивая неудачи их конкурентов, чтобы улучшить свою собственную репутацию.Это показывает, насколько обманчивым является популярный ностальгический взгляд на прошлую интимную и неразрывную связь между врачами и пациентами, и что технология аналоговой бумаги не обязательно укрепляла эту связь, но также могла использоваться способами, которые не были полезны для пациентов. В отличие от сегодняшнего дня, это была эпоха, когда практика ведения документации отражает множественные, локальные и весьма индивидуальные способы документирования; формализация и стандартизация файлов пациентов, которые начнутся в больницах 19 ^-го-го века, были еще впереди.
Поскольку больницы и лаборатории стали важными медицинскими учреждениями в этом столетии примерно между 1770 и 1870 годами, они также изменили практику ведения записей, поскольку обычный опрос историй болезни пациентов не совпал с изменением представлений. болезней, научных интересов и культурных ожиданий (см. Granshaw 1992). Например, французский анатом и патолог Ксавье Биша (1771–1802) отклонил ведение записей, основанное на рассказах пациентов, как устаревший метод накопления знаний.В своей книге Anatomie générale (1801) он заметил: «Вы будете делать записи в течение двадцати лет с утра до ночи у постели больного, [и] вам все это будет казаться беспорядком, возникающим из-за симптомов, которые не могут объединиться, и, следовательно, обеспечить последовательность бессвязных явлений »(1801, xcix, наш перевод). Медицина, которую предпочитают Биша и врачи-единомышленники, сосредоточена на получении анатомических и физиологических данных непосредственно от тела, используя как физический осмотр, так и дистанционные методы в лаборатории.Одним из способов изменения системы ведения записей с учетом этих интересов было использование более технического языка для описания переживаний и выражений пациентов. Мэри Фиссел утверждает, что с развитием больничной медицины «врачи начинают походить на врачей, а голоса пациентов исчезают», потому что врачи интерпретируют слова пациентов и заменяют их медицинскими эквивалентами (1991, 99). В более общем плане историки показали, что в течение девятнадцатого века медицинская культура изменилась таким образом, что постепенно уменьшилось значение рассказов о пациентах в медицинских письмах (Nolte 2009).
Как эти изменения в практике записи сказались на пациентах во время их медицинского обращения? С исторической точки зрения тот факт, что врачи использовали более технический язык в своих взаимодействиях и записях, не следует рассматривать как свидетельство потери человеческого взаимодействия или как нечто, что обязательно не нравится пациентам. Напротив, более систематизированный и формализованный тип ведения записей считался современным и соответствовал быстро растущей вере в естественные науки как среди пациентов, так и среди широкой публики (Huerkamp 1989, 64).Это связано с появлением особой концепции научного мышления, которая, в свою очередь, способствовала развитию чувства «научной объективности», которое требовало беспристрастного наблюдения и точной регистрации (Daston and Gallison 2010; Kennedy 2017). К концу девятнадцатого века академическим врачам удалось создать такой профессиональный авторитет, что «горизонтальная модель исцеления», в которой врач ухаживал за своими клиентами из высшего сословия, была заменена вертикальной моделью, в которой пациент подвергал себя самоубийству. авторитету врача.В 1896 году берлинский врач посоветовал своим коллегам сообщать свои медицинские рецепты пациентам таким образом, чтобы «предотвратить недопонимание и не задавать ему никаких дополнительных вопросов» (цитируется по Huerkamp 1989, 66, наш перевод). Для пациентов этот растущий научный авторитет и патернализм означали очень разные вещи, в зависимости от класса и социального статуса. В то время как медицинские услуги стали доступны большему количеству людей, в частности, благодаря введению обязательного медицинского страхования для рабочих, низшие классы часто воспринимали медицину как инструмент власти, а не благотворительности (Huerkamp 1989).Но даже для состоятельных людей, которые, несомненно, извлекли пользу из недавно разработанных медицинских методов, в частности в области хирургии, принятие медицинского патернализма, мужской риторики и героических исцелений дорого обошлось. Об этом говорится, например, в известном письме придворной дамы и писательницы Фрэнсис (Фанни) Берни, перенесшей мастэктомию в 1811 году, — редкий документ, предлагающий точку зрения пациента на эти вопросы (Эпштейн, 1986).
С точки зрения врачей на рубеже девятнадцатого века ведение документации было связано не только с профессиональными обязанностями, но и с личной самореализацией.Во многих европейских странах врачей просили предоставить экспертные заключения по юридическим и административным постановлениям, поскольку государство все больше интересовалось отслеживанием состояния здоровья населения (Ruckstuhl and Ryter, 2017; Schmiedebach, 2018). В своем исследовании частной практики швейцарского врача Цезаря Адольфа Блуша (1804-1863) Лина Гафнер показывает, в какой степени он воспринимал документацию по медицинской практике как составляющую своей профессиональной роли и самопонимания как медицинского эксперта. Журнал о пациентах Блуша «представляет собой единый гигантский исследовательский отчет» (2016, 265), потому что он был ключом к тому, что он позволил ему обобщить опыт, полученный в его практике, для получения знаний, которые будут использоваться в современных научных дискуссиях.Гафнер отмечает, что «формат, который он придавал своим журналам [заставляет] нас предполагать, что научные амбиции или амбиции, связанные со здоровьем, были частью профессионального самооценки Блуша» (263). В отличие от этого исторического примера, где уход за пациентом и ведение журнала были объединены в свете профессиональных амбиций, стоит отметить, что современные поставщики медицинских услуг склонны рассматривать свою административную работу, а не уход за пациентами, даже как отдельные и конфликтующие задачи; Предполагается, что для врачей «наблюдение за пациентами не похоже на работу, а ввод данных — как на работу» (Amenta 2017).Вероятно, это связано с тем фактом, что многие врачи воспринимают необходимость работы с данным программным обеспечением как ограничивающее ограничение, которое они на самом деле не могут контролировать, в то время как они воспринимают работу с пациентами как нечто, чему они научились овладевать. Как признает Гаванде: «система, которая обещала повысить мое мастерство в моей работе, вместо этого повысила мое мастерство в работе над мной» (2018). Таким образом, кажется, что прежде всего вопрос собственности отличает прошлые стили записи от сегодняшних записывающих систем: трудно индивидуально приспособить что-то, что предназначено для гармонизации, если не устранения отдельных стилей записи.
И все же, хотя Блеш и его современники восприняли административные задачи, связанные с ведением медицинских записей, как возможность стать медицинским экспертом, другие врачи девятнадцатого века имели разные взгляды на его ценность. Но их критика ведения записей не была мотивирована внутренней ценностью, которую они видели во взаимодействии с пациентами. Скорее, их критика была связана с заметным сдвигом в девятнадцатом веке в виде научного интереса, вызванного административными требованиями, а также различными концепциями и методами болезней (например,грамм. в эпидемиологических исследованиях), сместил фокус с исследования отдельных случаев на исследования населения (см. Hess and Mendelsohn 2010). По словам Николаса Роуза, «регулярность и предсказуемость болезней, несчастных случаев и других несчастий среди населения» стала «центральными векторами в управлении биополитическими программами развивающихся национальных государств» (2001, 7). В связи с новым акцентом на табулирование, а также на « точность и надежность », различные немецкоязычные больницы инициировали новый табличный формат, предназначенный для того, чтобы врачи могли собирать свои наблюдения за пациентами в журналах отделений, организованных в столбцы, и, в конечном итоге, генерировать годовой отчет о течении болезни (Hess and Mendelsohn 2010, 294).Однако в ответ некоторые врачи отвергли то, что они считали чрезмерно ограничивающими требованиями к записи. Фолькер Хесс и Дж. Эндрю Мендельсон описывают, как главный врач берлинской клиники спорил о «неадекватности наших [табличных] журналов» и их неспособности предоставлять медицинские знания (295). В то время как сами Мендельсон и Гесс отмечают, что такие табличные журналы палаты были очень «далеки от истории болезни пациента как наблюдения или прозаического повествования» (293), отказ врачей от использования столбцов для записи случаев не был мотивирован стремлением к выздоровлению. собственные рассказы пациентов о своих недугах или ощущение, что ведение записей не позволяет им должным образом удовлетворять потребности своих пациентов.Напротив, эти врачи были озабочены составлением ежегодной истории болезни и были разочарованы тем, что «жесткие разграничения административного формата блокировали написание синоптической истории» (296). Вместо того, чтобы восстанавливать личную встречу с пациентами, они были заинтересованы в поиске формата записи, который позволил бы им представить более убедительное и сложное общее описание болезни, опираясь на массовую информацию.
Сегодняшний консенсус среди историков медицины состоит в том, что мы не должны воспринимать медицинские записи как «непосредственные записи переживаний болезни и исцеления» (Kassell 2016, 126) или как не связанные с самой медицинской встречей.Скорее, «процессы ведения записей были неотъемлемой частью медицинских консультаций», потому что «как ритуальные демонстрации и воплощенные знания, книги случаев формировали медицинские встречи, которые они регистрировали» (122; см. Также Warner 1999). В отношении того, как «компьютеризация» формирует современные медицинские контакты, следует отметить три основных момента. Во-первых, врачи не всегда видели, что время, потраченное на написание и запись историй болезни пациентов, конкурирует с общением с самими пациентами. В разное время в истории тщательное документирование отдельных случаев воспринималось как фундаментальный ресурс для получения медицинских знаний и времени, затрачиваемого на это как часть самоидентификации врачей.Несмотря на то, что современные врачи отвергают цифровой учет, исторические данные показывают, что в той мере, в какой врачи считали ведение записей совпадающим с их общими целями в области знаний, они принимали и даже принимали его. Это связано со вторым моментом, а именно с тем, что длительное время, потраченное на слушание разговора пациента, исторически не считалось доказательством надлежащей медицинской практики. Например, в эпоху, когда долгое выслушивание пациентов ассоциировалось с подобострастным врачом, обслуживающим эго пациента из высшего сословия, в трезвой записи в журнале случаев девятнадцатого века отмечалось, что «слишком много разговоров показало, что мало что было неправильно». с пациентом (Weindling 1987, 395).Наконец, пациенты тоже воспринимали административную работу врачей как признак опыта, а не обязательно как что-то, что снижает внимание врача к ним. Хотя соотношение сил изменилось в пользу врачей и приписывало меньше эпистемической ценности словам пациентов, пациенты не обязательно воспринимали это негативно. Таким образом, история показывает, что мы не должны рассматривать технологические изменения как изолированные от более широкой медицинской культуры, окружающей их, а скорее как формирование и со-конструирование этой культуры.Сегодняшний страх, что внедрение электронных медицинских записей может изменить общение и отношения между врачами и пациентами к худшему, имеет тенденцию обвинять технологии в более широком культурном и медицинском изменении, и это лишь один крошечный аспект, а именно растущая вера в данные и логику. получения стратифицированных знаний для предоставления соответствующей информации о состоянии любого пациента. Учитывая, что ожидания пациентов существуют в динамической взаимосвязи с тем, как врачи учатся, принимают решения и взаимодействуют с ними, EHR сами по себе связаны с созданием новых условий для взаимоотношений между врачом и пациентом.

СМТ

Компания «Современные медицинские технологии»

Политика компании

Клиника СМТ. Многопрофильные медицинские центры в Санкт-Петербурге.

СМТ

Компания «Современные медицинские технологии»

Политика компании

Новые Медицинские Технологии

Современные медицинские технологии, их роль и возможности внедрения

Анализы ПМТ «Прогрессивные медицинские технологии», г. Челябинск.

О журнале — Официальный сайт журнала «Современные технологии в медицине»

Топ-10 новых медицинских технологий 2019 года

10. Умные ингаляторы

9. Роботизированная хирургия

8. Беспроводные датчики мозга

6. Искусственные органы

5. Носимые устройства для здоровья

4. Точная медицина

3. Виртуальная реальность

2. Telehealth

1. CRISPR

Разработка медицинских технологий: введение в взаимосвязь инноваций и оценки — современные методы клинических исследований

ПРОВЕДЕНИЕ КЛИНИЧЕСКОЙ ОЦЕНКИ В КОНТЕКСТ

ВОПРОСЫ ИННОВАЦИЙ И ОЦЕНКИ: СЛУЧАЙ СТАБИЛЬНОЙ ANGINA PECTORIS

Бета-блокаторы

РИСУНОК 1.1

Аортокоронарное шунтирование

Оборудование для катетера PTCA

Недостатки оценки в разработке технологий

УЛУЧШЕНИЕ ИННОВАЦИЙ-ОЦЕНКА NEXUS

Выбор конечных точек в оценочных исследованиях

Выбор методов клинического исследования

Политические механизмы для улучшения принятия решений, связанных с развитием

Современные проблемы, новые технологии и медицина

5 лучших достижений в области медицинских технологий

1) Нанотерапия рака

2) Интерфейсы мозг-машина

3) Новый взгляд на классический инструмент

4) Беспроводные чудеса

5) Редактирование генома

Обсуждение современных медицинских технологий | EurekAlert!

10 крупнейших технологических достижений в сфере здравоохранения за последнее десятилетие

Еще статьи о здравоохранении:

Прошлые и современные медицинские технологии: как история помогает понять цифровую эпоху

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики