Апельсинчики как мед, - в колокол Сент-Клемент бьёт (с). Апельсинчики как мед

Апельсинчики как мед - Марк Григорян

Или лондонское путешествие в детскую считалочку

Это будет рассказ

-- об одной из самых известных английских считалочек,

-- о церквях, которые в ней упомянуты,

-- немного об истории средневекового Лондона

-- и о романе Джорджа Оруэлла 1984, в котором считалочка играет важную символическую роль.

dh-17th-century-london

(Изображение отсюда)

А вот и считалочка:

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's.

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

When will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

В русском переводе она немного короче:

Апельсинчики как медВ колокол Сент-Клемент бьет.

И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!

А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! – гудит.

Все верну с получки! – хнычетКолокольный звон Шордитча.

Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

(Перевод В.П. Голышева)

Oranges and Lemons – не простая считалочка. Это детская игра, чем-то напоминающая всем нам знакомый «ручеек».

Гравюра Агнес Роз Бувье (1842-1892)

Двое детей становятся лицом к лицу, берутся за руки и поднимают их над головой, образуя своеобразную арку. Остальные участники игры гуськом проходят под этой аркой, при этом все поют Oranges and Lemons. На последней строчке руки опускаются, и тот участник игры, который оказывается пойман, выбывает из игры.

Конечно, дети не понимают, что игра восходит к символу гильотины, отсекающей голову преступникам. Но об этом в свое время. Сама считалка относится к периоду до Великого лондонского пожара 1666 года. Известно, что за год до пожара, в 1665, была издана книга, в которой упоминался танец Oranges and Lemons. Правда, не известно, под какую музыку его танцевали, и что при этом пели.

Последние строчки – о свече и мече – были добавлены позже, но тоже достаточно давно, до 1783 года.

А последний стих «Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч» нависал над героем романа, которого люди, представляющие государство, заставили отказаться от прошлого, предать любимую женщину, забыть о здравом смысле и лишили всего, в том числе (и в первую очередь) собственной личности.

Перечитав роман, я подумал, что ведь эти церкви могут и существовать. И действительно, в романе описывается церковь Св. Клемента у датчан напротив Дворца правосудия и церковь Св. Мартина в полях, на Трафальгарской площади.

Попробовав узнать, где находятся другие церкви из считалочки, я очень быстро нашел информацию обо всех. И оказалось, что Оруэлл ошибался -- в стишке упомянуты не эти церкви.

И вот, я отправился в путь по маршруту детского стишка – по современному Лондону и по его прошлому.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's

Апельсинчики как медВ колокол Сент-Клемент бьет

Церковь Святого Клемента находится в узком переулочке Клемента в лондонском сити – буквально в двух шагах от станции метро Monument.

В Средние века этот переулок был одной из оживленных улиц, выходивших на знаменитый Восточный рынок – Eastcheap. Недалеко находились доки, куда привозили разнообразные заморские товары, в первую очередь, цитрусовые – отсюда и строчка «Oranges and lemons».

Здание церкви, упоминавшееся в хрониках времен Генриха III (1207-72), сгорело во время пожара 1666 года. В 1680-х годах его, вместе с другими лондонскими церквями, восстановил архитектор Кристофер Рен, автор, в том числе, собора святого Павла, королевского и епископского дворцов в Винчестере, «Лондонского монумента» и «Мальборо-хауса» на Пэлл-Мэлл.

После пожара Рен восстановил более 20 церквей в центре Лондоне.

А сейчас в церковке Св. Клемента собирается паства двух церквей – собственно Св. Клемента и соседней – Св. Мартина.

(На фото: колокольня церкви Св. Клемента)

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's

И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!

St_martin_ongar (Колокольня церкви Св. Мартина сейчас и в начале XIX века)

Но считалочка сохранила одну важную особенность переулка Мартина, на которой стояла церковь. В Средние века там жили ростовщики. Именно поэтому колокол церкви звонит-напоминает о долге, который надо вернуть.

("На этом месте стояла церковь St. Martin Orgar")

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! – гудит.

Олд-Бейли – это центральный уголовный суд Лондона. Сейчас он расположен в большом красивом здании в стиле ампир, построенном в 1902 году по проекту архитектора Эдварда Маунтфорда. Но первое упоминание о нем относится к 1585 году. Тогда это был маленький суд у знаменитой уголовной тюрьмы Ньюгейт.

Разумеется, у суда не было колоколов. Они были на звоннице церкви St Sepulchre-without-Newgate – Святой-Усыпальницы-вне-Ньюгейта, стоящей прямо напротив здания суда. Церковь была построена в 1137 году, сгорела во время Великого лондонского пожара и была восстановлена по проекту Рена в 1671.

В Ньюгейтской тюрьме сидели уголовники (среди которых были и должники), но буквально за углом была знаменитая Флитская долговая тюрьма (помните, там сидел диккенсовский Мистер Пиквик), так что неудивительно, что колокол рядом стоящей церкви «гудел» о необходимости вернуть долг.

К этой церкви мы вернемся в конце считалочки. А пока – вперед, за пределы лондонского Сити – в Шордитч.

(На фото -- звонница церкви St Sepulchre-without-Newgate)

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Все верну с получки! – хнычетКолокольный звон Шордитча.

После того, что мы уже узнали об исторических корнях нашей считалочки, можно предположить, что в районе Шордитч жили бедняки. И это будет правильным предположением.

А церковь в Шордитче – Св. Леонард на улице Kingsland Road. Великий пожар не добрался до Шордича. Но и эта средневековая церковь не дожила до наших дней. Ее здание трагически обвалилось во время службы в 1716 году. Новое здание отстроили в 1740-х, скопировав здание St. Mary-le-bow – еще одну из церквей, упомянутых в нашей считалочке.

А церковь Св. Леонарда находилась недалеко от одного из самых известных лондонских театров шекспировского времени – The Curtain Theatre (построен в 1577). И во дворе церкви похоронено много актеров, в том числе друг Шекспира Ричард Бербедж, бывший первым исполнителем ролей Гамлета, Ричарда III, короля Лира, Отелло, Макбета, Ромео…

Там же – буквально в 200 метрах – был другой, не менее (а наверно, даже более) знаменитый театр, который так просто и назывался The Theatre.

When will that be?Say the bells of Stepney.

(Когда это будет, спрашивают колокола Степни)

Оставив имперскую монументальность Сити и артистическую расслабленность Шордитча, мы отправляемся на восток Лондона, в Степни.

Живут тут люди победнее – и это видно уже по унылым многоквартирным домам, какой-то общей обшарпанности и нехватке уюта. Обитатели Степни, главным образом, представляют пакистанскую общину Лондона.

Выйдя из станции метро Stepney Green, надо пройти по длинной улице под названием Переулок белой лошади (White Horse Lane), мимо нескольких магазинов, продающих дешевые товары, конторы, перечисляющей деньги за границу, парикмахерской и закрытого фотоателье, затем миновать длинный ряд невыразительных двухэтажных домов, выкрашенных в скучные цвета.

И вдруг, в конце этой довольно тоскливой улочки, типичной для окраины Лондона, вы увидите средневековую башню, над которой реет флаг гражданского и торгового флота Великобритании.

Это колокольня церкви Св. Дунстана.

Особо интересны горгульи на стенах церкви, которые, правда, обветрились и потеряли форму, но и сейчас можно представить, какими они были сотни лет назад, когда церковь была одной из самых значимых к востоку от лондонского Сити.

В помещении церкви очень интересные витражи, сделанные уже после Второй мировой войны взамен утерянных во время бомбежек. Автор витражей Хью Истон изобразил в алтаре Иисуса, парящего над Степни.

(Фото: слева -- Иисус над Степни, справа -- благодарение мужчинам, погибшим на море во время Второй мировой войны 1939-1945 годов)

Св. Дунстан является покровителем музыкантов, ювелиров и оружейников. По преданию, он был кузнецом, ущипнувшим дьявола за нос большими кузнечными щипцами. Известно, что он еще был прекрасным музыкантом и художником.

А почему колокола церкви спрашивают «когда это будет»?

Церковь Св. Дунстана была связана с морем. Ее называли «морской церковью», и по преданию жены моряков, уходивших в плавание, приходили туда молиться за своих мужей и просить их скорейшего возвращения.

В другой версии песни колокола Степни поют «Pray when will that be?», «молитесь, когда это будет»?

Однако ответом на этот вопрос, как правило, бывало «не знаю».

(Фото: интерьер церкви Св. Дунстана в Степни)

I do not know,Says the great bell of Bow.

(Не знаю, говорит большой колокол Боу)

Сент-Мэри-ле-Боу – одна из самых известных лондонских церквей.

В Лондоне принято считать, что в тех местах города, где можно слышать большой колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу, рождаются настоящие лондонцы-кокни.

А кто такие кокни – вы спросите?

Это лондонские обыватели, уроженцы низших слоев, говорящие на своем особом диалекте. В слове «кокни» кроется пренебрежительный оттенок, подчеркивающий низкое происхождение, необразованность и грубость. Сами же они гордятся тем, что являются настоящими урожденными лондонцами, трудягами, вкалывающими день за днем и проводящими вечера за пинтой пива в пабе за углом.

(На фото: церковь Сент-Мэри-ле-Боу)

Но вернемся к церкви. В ее истории были два периода, когда колокол молчал. И если говорить формально, то в эти годы в Лондоне не рождались кокни.

Первый такой период начался после пожара 1666 года, когда сгорели и церковь, и колокола. Вскоре, однако, церковь отстроили заново по проекту Кристофера Рена. Строительство колокольни было завершено в 1680 году и, таким образом, колокола на Сен-Мари-ле-Боу снова стали слышны, и в округе снова стали рождаться полноценные кокни.

Но колокола снова замолчали 13 июня 1940 года, когда Британия готовилась отразить нацистское нападение. В 1941 году во время одного из воздушных налетов на столицу, церковь была разбомблена. Восстановили ее лишь к 1961 году, а освятили и того позднее – в 1964 году.

Так что уже почти 50 лет в столице Великобритании снова рождаются кокни.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

Вот мы и подошли к последним строкам считалочки – и вернулись к церкви Святой-Усыпальницы-вне-Ньюгейта, а вернее, к Ньюгейтской тюрьме.

До 1783 года приговоренные к казни ожидали своей участи в одиночных камерах. В полночь с воскресенья на понедельник звонарь церкви зажигал свечу и приносил ее к камере приговоренного, которого должны были казнить на следующее утро.

Отсюда и строка Here comes a candle to light you to bed – в буквальном переводе, «а вот и свечка, чтобы осветить тебе путь к постели».

В девять часов следующего утра звонил один из колоколов церкви. И этот звон был сигналом к началу процессии – приговоренного везли на эшафот.

Посмотреть на это собирались огромные толпы – до 100 тысяч человек. По дороге преступник имел право зайти в один из пабов и получить дармовую выпивку – последнюю в жизни.

Задолго до этого, в 1783 году, было решено убрать виселицы оттуда, а приговоренных казнить прямо в Ньюгейтской тюрьме, потому что толпы и давка создавали серьезные проблемы для городских властей.

Поэтому и говорится, что последние строчки считалочки были добавлены до 1873 года, так как в том году они просто потеряли свой смысл.

Закончилось и наше путешествие. Но если вам особенно интересно, то его можно продолжить – ведь известна другая версия песни – длиннее и требующая не одной, а нескольких лондонских прогулок.

Gay go up and gay go down,To ring the bells of London town.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clements.

Bull's eyes and targets,Say the bells of St. Margret's.

Brickbats and tiles,Say the bells of St. Giles'.

Halfpence and farthings,Say the bells of St. Martin's.

Pancakes and fritters,Say the bells of St. Peter's.

Two sticks and an apple,Say the bells of Whitechapel.

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's.

Kettles and pans,Say the bells of St. Ann's.

Old Father Baldpate,Say the slow bells of Aldgate.

You owe me ten shillings,Say the bells of St. Helen's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Pray when will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,Here comes a chopper to chop off your head.

Chop chop chop chopThe last man's dead!

markgrigorian.livejournal.com

«Апельсинчики как мёд» и лимонный кёрд (по мотивам английской детской песенки и «1984» Джорджа Оруэлла)

Сегодня третий четверг марта — это значит, что в Лондоне, и конкретно в церкви Святого Климента Датского, отмечается День апельсинов и лимонов. Именно с этой церкви начинается старинный детский стишок, который рефреном звучит в романе «1984» — как олицетворение старого, безвозвратно утраченного мира.

— Это была церковь. Сент-Клемент — святой Климент у датчан. — Он виновато улыбнулся, словно понимая, что говорит нелепость, и добавил: — «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет».— Что это? — спросил Уинстон.— А-а. «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет». В детстве был такой стишок. Как там дальше, я не помню, а кончается так: «Вот зажгу я пару свеч — ты в постельку можешь лечь. Вот возьму я острый меч — и головка твоя с плеч». Игра была наподобие танца. Они стояли, взявшись за руки, а ты шел под руками, и когда доходили до «Вот возьму я острый меч — и головка твоя с плеч», руки опускались и ловили тебя. Там были только названия церквей. Все лондонские церкви… То есть самые знаменитые.

Церковь Святого Климента Датского 10 мая 1941 года

В оригинале первая строчка стихотворения звучит как Orange and lemons, то есть «Апельсины и лимоны». Под этим названием известна и соответствующая игра, очень напоминающая наш «Ручеёк». «Апельсины и лимоны» записаны в культурном коде англичан примерно там же, где и «Лондонский мост падает», а текст этого стишка — из числа тех, что знаешь с раннего детства, хоть и не помнишь, чтобы когда-нибудь его учил. Как и любой фольклор такого рода, он кажется не слишком логичным, но никто и не ждёт от него логики. Чаще всего никто вообще не задумывается, о чём, собственно, тут речь. Многие, даже вырастая, не успевают осознать, что разговор здесь ведётся от лица разных лондонских церквей. Каждая реплика наполнена своим смыслом, но сегодня мы остановимся только на первой.

…Он вспомнил начало стишка, которому его научил мистер Чаррингтон, и с грустью добавил:— Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет.К его изумлению, она подхватила:— И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! — гудит.Что там дальше, не могу вспомнить.

Откуда вообще взялись апельсины и лимоны? Церковь Святого Климента Датского находится в непосредственной близости от реки. Раньше здесь была верфь, где разгружались торговые корабли, которые доставляли в Лондон, в частности, цитрусовые. Вероятнее всего, так лимоны с апельсинами и угодили в стишок. Что же касается Дня апельсинов и лимонов, то это довольно молодой праздник, и придуман он был уже по мотивам всем известного фольклора. В 1919 году колокола церкви были обновлены и с тех пор вызванивают мелодию песенки «Апельсины и лимоны». Тогда же, в честь этого события, состоялась первая специальная служба, в конце которой каждый присутствовавший на ней ребёнок получил по апельсину и лимону. С тех пор праздник проводится ежегодно. Главные герои дня — ученики школы имени Святого Климента Датского. Праздничная служба включает подготовленные ими выступления: дети поют, танцуют, читают стихи и, конечно, в лицах разыгрывают сюжет песенки про апельсины и лимоны. На выходе из церкви каждый получает свой комплект цитрусовых.

Церковь Святого Климента Датского расположена на Стрэнде, так что желающие послушать знаменитую мелодию без труда включат эту достопримечательность в свой маршрут по Лондону. Колокола вызванивают «Апельсины и лимоны» четыре раза в день: в 9.00, 12.00, 15.00 и 18.00. Колокольный звон сопровождает и торжественную раздачу фруктов по случаю одноимённого праздника — и на это тоже можно посмотреть. День апельсинов и лимонов отмечается здесь в третий четверг марта. Сама церковь в этот день бывает полна детьми и приглашёнными лицами, но для сторонних наблюдателей открыта галерея. Лестница наверх находится рядом с главным входом и открывается примерно в 13.00, а сама праздничная служба длится около часа.

Источник фото

В книге Оруэлла разные герои по очереди вспоминают отдельные строки из стишка про апельсины и лимоны, и в конце концов Уинстон узнаёт практически полный текст.

— Вам не приходилось слышать один старый стишок с таким началом: «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет»?О’Брайен и на этот раз кивнул. Любезно и с некоторой важностью он закончил строфу:Апельсинчики как мед,В колокол Сент-Клемент бьет.И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!И Олд-Бейли, ох, сердит.Возвращай должок! — гудит.Все верну с получки! — хнычетКолокольный звон Шордитча.— Вы знаете последний стих! — сказал Уинстон.— Да, я знаю последний стих. Но боюсь, вам пора уходить.

Текст всё равно не полон: не хватает ещё двух реплик, если сравнивать с наиболее популярной в народе версией (есть более длинная, но менее известная). Для полноты картины — вот текст с подстрочником.

Oranges and lemons Апельсины и лимоны

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement’s.

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin’s.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

When will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip chop chip chop the last man is dead.

Апельсины и лимоны, —Говорят колокола Святого Климента.

Ты должен мне пять фартингов, —Говорят колокола Святого Мартина.

Когда ты заплатишь мне? —Говорят колокола Олд-Бейли.

Когда разбогатею, —Говорят колокола Шордитча.

Когда же это будет? —Говорят колокола Степни.

Не знаю, —Говорит большой колокол Боу.

Вот свеча — осветить тебе путь к постели,А вот топор — отрубить тебе голову.Чип-чоп, чип-чоп, последний человек мёртв.

Забавно наблюдать, как на видео 1939 года дети едят гигантские апельсины прямо вместе с кожурой. Но для апельсинов это самая обычная судьба (быть съеденными, я имею в виду). А как быть с лимонами? Можно положить в чай, а можно — приготовить что-нибудь к чаю. Например, лимонный кёрд, или курд, как его чаще называют у нас, — штуку столь же английскую и столь же традиционную, как и игра в апельсины и лимоны.

— Интересно, какие они были, апельсины, — неожиданно сказала она. — А лимоны я видела. Желтоватые, остроносые.— Я помню лимоны, — сказал Уинстон. — В пятидесятые годы их было много. Такие кислые, что только понюхаешь, и то уже слюна бежит.

День апельсинов и лимонов на руинах церкви Святого Климента в 1944 году

Лимонный кёрд (Lemon curd)

Лимонный кёрд намазывают на тосты и разнообразную выпечку, наполняют им тарталетки, прослаивают бисквитные коржи… Уинстону и не снились подобные излишества. Впрочем, сам по себе кёрд — вещь предельно простая.

По сути своей лимонный кёрд — это заварной крем, в котором вместо молока — лимонный сок. В классическом труде Дороти Хартли «Еда в Англии» я нашла его описание и рецепт в разделе «Яйца», и это совершенно справедливо: яйца здесь главный формообразующий компонент.

Лимонно-яичный кёрд — вещь традиционная, и в каждой семье он свой. Четыре яйца, четыре лимона, примерно на фунт сахара и полфунта сливочного масла.Натереть цедру с лимонов на сахар, туда же выжать лимонный сок, добавить масло и нагревать всё вместе на водяной бане, пока смесь нельзя будет взбить до однородности. Добавить взбитые яйца и помешивать на очень деликатном огне, пока смесь не станет густой и кремовой. Разлить по горшочкам и немедленно закрыть.

Дороти Хартли даёт, в общем-то, классические пропорции. Что же касается метода приготовления — тут возможны варианты. Готовить лимонный кёрд на водяной бане — довольно распространённая рекомендация. Иногда при этом говорится, что баня нужна, чтобы не свернулись яйца (в этом случае крем не доводится до кипения, а загущается при более низкой температуре). На самом деле, это ненужная предосторожность: когда мы готовим кёрд из лимонов, нам точно нечего опасаться, так как кислота препятствует нежелательному эффекту. В случае с другими фруктовыми соками, возможно, и вправду стоит подстраховаться. Кроме того, водяная баня нужна перфекционистам. Она действительно даёт более деликатный нагрев, и профессионалы высокого класса прибегают к ней, чтобы получить на выходе более насыщенный фруктовый вкус. Но, опять же, в случае с лимонами это не так критично: они обладают очень сильным вкусом сами по себе, и его не так-то просто разрушить путём нагрева. Вот мандарины, например, — другое дело, этим сильный нагрев идёт во вред. В общем, я много лет пользуюсь простейшим методом, который работает быстро и эффективно, — им и делюсь с вами сегодня. Количество масла можно варьировать по своему вкусу — я частенько кладу вдвое меньше указанного, это даёт более резкий цитрусовый вкус и более лёгкую текстуру.

Ингредиенты

2 лимона
2 яйца
225 г сахара
110 г сливочного масла

Приготовление

Лимоны тщательно вымыть и снять с них цедру при помощи тёрки. Затем разрезать пополам и выжать сок.
В миске смешать яйца, сахар, лимонный сок и цедру и оставить настояться минимум на полчаса (чем дольше, тем лучше). В моей версии рецепта масло добавляется отдельно и в самом конце приготовления, но его тоже можно подготовить заранее на этом этапе: нарезать кубиками и оставить при комнатной температуре.
Затем как следует перемешать (чтобы осталось поменьше нерастворившегося сахара) и процедить через сито в сотейник. Заодно отфильтруются лимонные косточки, цедра (она успела отдать свой вкус) и неразмешанные волокна яичного белка.
Поставить сотейник на средний огонь и нагревать, непрерывно помешивая. Лучше всего пользоваться при этом силиконовой лопаткой, старательно проводя ею по всей площади дна и стенок сотейника. Тогда крем будет прогреваться (и, следовательно, густеть) равномерно и не будет подгорать. При таком грубом методе варки (без водяной бани) следить за температурой особого смысла нет, крем не свернётся в любом случае, так что можно просто дождаться появления первых пузырей, то есть довести до кипения.
Снять сотейник с огня и, продолжая мешать, добавить нарезанное кубиками сливочное масло. Размешать до его полного растворения.
Перелить в чистую стеклянную тару, накрыть пищевой плёнкой так, чтобы она касалась поверхности крема и остудить. Затем снять плёнку, закрыть крышкой и убрать в холодильник. После охлаждения он немного загустеет.

Так как в основе лимонного кёрда — яйца, хранить его нужно в холодильнике и не слишком долго. Лучше съесть всё в течение недели. Поэтому я и ополовинила классический рецепт из четырёх лимонов, четырёх яиц и фунта сахара — по нему получается порция, которая успеет съесться только в большой семье (или у очень больших любителей лимонов).

Пока они беседовали, Уинстон все твердил про себя начало стишка: «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет. И звонит Сент-Мартин: отдавай мне фартинг!» Любопытно: когда он произносил про себя стишок, ему чудилось, будто звучат сами колокола, — колокола исчезнувшего Лондона, который еще существует где-то, невидимый и забытый. И слышалось ему, как поднимают они трезвон, одна за другой, призрачные колокольни. Между тем, сколько он себя помнил, он ни разу не слышал церковного звона.

readandeat.ru

Oranges and Lemons - amphigyeis

Вообще это одна из регулярно всплывающих линий в «1984».

Начинается с того, что Уинстон неосмотрительно возвращается в лавку старьевщика, где он первоначально затарилася записной книжечкой. Хозяин лавки мистер Чаррингтон показал Уинстону вторую комнату в доме, где к стене привинчена картина с изображением церкви Св. Клемента (позднее за этой картиной обнаружился телескрин, то бишь «телекран» в переводе Голышева). Чаррингтон по этому поводу вспоминает строчку “Oranges and lemons, say the bells of Saint Clements” и говорит, что это из детского стишка времен его детства. Потом вспоминает следующую строчку: “You owe me three farthings, say the bells of Saint Martin’s”. И заключительные два стиха (про свечку и топор) тоже вспоминает, но больше ничего не помнит (в смысле говорит, что не помнит).Следующую строчку (“When will you pay me? say the bells of Old Bailey”) вспоминает Джулия, когда оказывается в этой комнате (ей дед рассказывал). Последнюю строчку (“When I grow rich, say the bells of Shoreditch”) Уинстон получает от О'Брайена, когда приходит к нему вербоваться в Brotherhood. В переводе Виктора Голышева это было так:

Апельсинчики как мед,В колокол Сент-Клемент бьет.И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!И Олд-Бейли, ох, сердит.Возвращай должок! - гудит.Все верну с получки! - хнычетКолокольный звон Шордитча.

Вот зажгу я пару свеч -ты в постельку можешь лечь,вот возьму я острый меч -и головка твоя с плеч

Стих (точнее, песня), между тем, существует вполне самостоятельно, причем это один из очень популярных английских Nursery rhymes, так что, видимо, предполагается, что читатели его знают. В нынешнем виде он обычно выглядит так:

Oranges and lemons, (Апельсины и лимоны)Say the bells of St. Clement's. (- говорят колокола Св. Клемента)

You owe me five farthings, (Ты мне должен пять фартингов)Say the bells of St. Martin's. (- говорят колокола Св. Мартина)

When will you pay me? (Когда ты мне заплатишь?)Say the bells of Old Bailey. (- говорят колокола Олд Бейли)

When I grow rich, (Когда я разбогатею)Say the bells of Shoreditch. (- говорят колокола Шордитча)

When will that be? (Когда это произойдет?)Say the bells of Stepney. (- говорят колокола Степни)

I do not know, (Я не знаю)Says the great bell of Bow. (- говорит большой колокол Боу)

Here comes a candle to light you to bed, (Вот свечка, чтобы осветить тебе путь к кровати)And here comes a chopper to chop off your head! (А вот топор, чтобы отрубить тебе голову)

У этого есть мотив. Вот, например, одно исполнение (особенно трогательно звучит последняя строчка в этакой нежной манере):

(Это запись с сайта Mama Lisa's World – со страницы, посвященной этой песне.)

Еще это игра, в одном из вариантов отчасти сродни всяким «ручейкам». Насколько я понимаю, пафос в том, что некий коллектив делится по парам, одна пара становится лицом к лицу, держась за руки и образуя арку, а остальные под этой аркой пробегают, пока исполняется песня. После последней строчки водящая пара резко опускает руки со словами “chip chop” и по возможности ловит тех, кто не успел проскочить. (Иногда к этому прибавляется фраза “The last man’s dead” - ср. альтернативным названием «1984» было “The Last Man in Europe”.) Если словят, то пойманная пара, становится новым звеном в коридоре, по которому пробегают остальные. Чем дальше, тем сильнее коридор разрастается и тем труднее избежать поимки.

Есть другой вариант (из книжки Oranges and Lemons: Singing and Dancing Songs: там всего одна арка из двух игроков (один из них “oranges”, другой “lemons”), которые отлавливают пробегающих под руками детей. Пойманного тихо (так, чтоб другие не слышали) спрашивают, кем он будет – апельсином или лимоном. Когда всех поймают, апельсины выстраиваются за тем игроком, который за апельсинов, а лимоны – за другим, соответственно. И дальше по принципу репки тянут. Побеждает та команда, которая перетянет оппонентов на свою сторону.

На самом деле, история про колокола к этому диалогу не сводится. Есть куча вариантов (всего, говорят, насчитывается 17 упомянутых лондонских колоколов). Считается, что текст впервые записали в середине XVIII в. Некоторые здания уже (полу)разрушены (например, St. Martin’s, хотя его колокольня, и даже колокол в ней, осталась). В этих вариантах уже осмысленного диалога нет, просто определенная реплика приписывается тем или иным колоколам. Например, колокола Св. Джона говорят «кочерги и щипцы»; колокола Св. Питера говорят «старые туфли и шлепанцы» или «блинчики и пирожки»; колокола Св. Анны говорят «чайники и сковородки», колокола Св. Джайлса говорят «кирпичи и черепица» и т.д. Есть мнение, что эти реплики отражают расположение соответствующих торговых точек, существовавших когда-то в Лондоне.

Это некая подборка материала про церкви и пр. здания, упомянутые в кратком и наиболее распространенном варианте песни. Англоязычная. Но с картинками. В частности, там сообщается, что у Old Bailey никакого колокола не было (это вообще не церковь, а здание суда), а имеется в виду, видимо, колокол находящейся напротив церкви Гроба Господня (Saint Sepulchre-without-Newgate). Последняя знаменита тем, что она была связана с Ньюгейтской тюрьмой и там был (и сейчас есть в качестве экспоната) специальный колокол, в который звонили накануне казни осужденного возле его камеры. С этим, кстати, некоторые связывают строчку про топор. Кроме того, это была еще и долговая тюрьма (непонятно, имеет ли это отношение к “When will you pay me?”).

Еще в этом видео рассказывается вскользь о том, как в 2009 г. композитор Бенджамин Тилл (Benjamin Till) создал некое произведение, посвященное 150-летию Биг Бена, которое называется, собственно, “Oranges and Lemons”. Его кусок звучит в конце видео.

Целиком оно продолжается 11 минут:

Биг Бен, к слову, ни в одном из вариантов напрямую не упомянут. Разве что косвенно, в строчке “ Two sticks and an apple, say the bells of Whitechapel”. Whitechapel Bell Foundry – это литейное предприятие, появившееся в 1570 г. и с тех пор по сей день изготовляющее колокола. Там был изготовлен и колокол Биг Бена.

Главным приколом этого проекта было позвонить во все возможные колокола, упомянутые в разных версиях стиха и записать их звук. Некоторые из этих колоколов не звонили со времен Второй мировой войны, поэтому были пыльными и в запущенном состоянии. Потом из записанных звуков долго составляли композицию (потому что некоторые колокола в сочетании с другими звучали очень некрасиво), потом собрали хор из 60 любителей и записали вокальную часть. Текст состоит из перемешанных строчек из разных вариантов. Кроме того, туда включена (в середину) речевка, которую произносил звонарь из церкви Гроба Господня, позвонив в колокол перед камерой осужденного накануне казни.

Приблизительный текст

Benjamin Till’ Oranges and Lemons

Go up, go down, go up and downAnd ring the bells of London town

Pancakes and fritters,Say the bells of St. Peter's.

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's.

Go up, go down, go up and downAnd ring the bells of London town

Maids in white aprons,Say the bells of Saint Catherine's

Brick bats and tiles,Say the bells of St. Giles

Bull's eyes and targets,Say the bells of Saint Margaret's

Old shoes and slippers,Say the bells of St. Peter's

Two sticks and an apple,Say the bells of Whitechapel

Old Father Baldpate,Say the slow bells of Aldgate

Kettles and pans,Say the bells of St. Ann's

(перезвон)

Here comes a candle to light you to bed…

Halfpence and FarthingsSay the Bells of St. Martin's

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's

(зловещие звуки)

And here comes a chopper…

(звон и завывания)

All you that in the condemned hole do lie,Prepare you for tomorrow you shall die;Watch you all and pray: the hour is drawing nearThat you before the Almighty must appear;Examine well yourselves in time repent,That you may not to eternal flames be sent.And when St. Sepulchre's Bell in the morning tollsThe Lord above have mercy on your soul.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's.

Bull's eyes and targets,Say the bells of Saint Margaret's

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's

Pancakes and fritters,Say the bells of St. Peter's.

Go up and down, go up and downAnd ring the bells of London town

Maids in white aprons,Say the bells of Saint Catherine's

Kettles and pans,Say the bells of St. Ann's

Go up, go down, go up and downAnd ring the bells of London town

Old Father Baldpate,Say the slow bells of Aldgate.

Brick bats and tiles,say the bells of St. Giles.

Two sticks and an apple,Say the bells of Whitechapel

Halfpence and Farthingssay the Bells of St. Martin's

And when St. Sepulchre's Bell in the morning tollsThe Lord above have mercy on your soul.

When will that be?Say the bells of Stepny

Gay go up and gay go downAnd ring the bells of London town

Here comes a candle to light you to bedAnd here comes a chopper to chop off your head

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's.

You owe me ten shillings,Say the bells of St. Helen's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

I do not know,Says the great bell of Bow.UPD: еще одна вариация на тему - Art of Empathy, Paradox of Essence. Спасибо за наводку roman281990.

amphigyeis.livejournal.com

Апельсинчики как мед, - в колокол Сент-Клемент бьёт (с): serh

Эта считалочка из оруэлловской книжки прилипчива как репей! Мало того, что она подпружиненным чертиком из коробочки выскакивает из памяти прямо на язык при виде апельсинов, так потом еще от нее и не избавиться целый день! :-))В общем, чтобы не мне одному с ней сражаться, - вот она вам в качестве подарка на вечер. :)

“Апельсинчики как мед”— в колокол Сент-Клемент бьёт,И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!И Олд-Бейли, ох, сердит.Возвращай должок! – гудит…Все верну с получки! — хнычетКолокольный звон Шордитча.….Вот зажгу я пару свеч— ты в постельку можешь лечь,Вот возьму я острый меч— и головка твоя с плеч”.

А еще - вот отличный пост markgrigorian, который я со всем уважением и благодарностью у него уволок. Потому что более тщательного исследования этого стишка мне еще не встречалось.Итак:

Лондонское путешествие в детскую считалочку

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's.

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

When will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

Oranges and Lemons – не простая считалочка. Это детская игра, чем-то напоминающая всем нам знакомый «ручеек». Двое детей становятся лицом к лицу, берутся за руки и поднимают их над головой, образуя своеобразную арку. Остальные участники игры гуськом проходят под этой аркой, при этом все поют Oranges and Lemons. На последней строчке руки опускаются, и тот участник игры, который оказывается пойман, выбывает из игры.

Гравюра Агнес Роз Бувье (1842-1892)

Считалочка эта появляется в романе Джорджа Оруэлла «1984».Там она играет роль некоего пароля, символизирующего память о прошлом, о тех временах, когда люди не были оболванены новоязом и жизнь была еще менее функциональной, но зато более разнообразной и, наверно, интересной. Она также является символом светлого прошлого – того, которое и помнят не все, и которое, увы, недостижимо. А последний стих «Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч» нависал над героем романа, которого люди, представляющие государство, заставили отказаться от прошлого, предать любимую женщину, забыть о здравом смысле и лишили всего, в том числе (и в первую очередь) собственной личности. Перечитав роман, я подумал, что ведь эти церкви могут и существовать. И действительно, в романе описывается церковь Св. Клемента у датчан напротив Дворца правосудия и церковь Св. Мартина в полях, на Трафальгарской площади.

Попробовав узнать, где находятся другие церкви из считалочки, я очень быстро нашел информацию обо всех. И оказалось, что Оруэлл ошибался -- в стишке упомянуты не эти церкви. И вот, я отправился в путь по маршруту детского стишка – по современному Лондону и по его прошлому.

Oranges and lemons, say the bells of St. Clement'sАпельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет

Церковь Святого Клемента находится в узком переулочке Клемента в лондонском сити – буквально в двух шагах от станции метро Monument. В Средние века этот переулок был одной из оживленных улиц, выходивших на знаменитый Восточный рынок – Eastcheap. Недалеко находились доки, куда привозили разнообразные заморские товары, в первую очередь, цитрусовые – отсюда и строчка «Oranges and lemons».

Колокольня церкви святого Клемента

Святой Клемент считался покровителем кораблей и мореплавания. По легенде, он был учеником святого Петра и стал епископом Рима вскоре вслед за ним. Он стал мучеником, после того как его привязали к якорю и утопили в Черном море. Здание церкви, упоминавшееся в хрониках времен Генриха III (1207-72), сгорело во время пожара 1666 года. В 1680-х годах его, вместе с другими лондонскими церквями, восстановил архитектор Кристофер Рен, автор, в том числе, собора святого Павла, королевского и епископского дворцов в Винчестере, «Лондонского монумента» и «Мальборо-хауса» на Пэлл-Мэлл. После пожара Рен восстановил более 20 церквей в центре Лондоне.

You owe me five farthings, say the bells of St. Martin'sИ звонит Сент-Мартин: Отдавай мне фартинг!

Здание этой церкви не сохранилось. Она сгорела в 1666 году. Но в середине XIX века заново отстроили ее звонницу и помещение рядом, которые довольно долго служили как ректорий (дом, где живет священник) церкви Св. Клемента. Сейчас там офис юридической фирмы Stafford Young Jones. Но считалочка сохранила одну важную особенность переулка Мартина, на которой стояла церковь. В Средние века там жили ростовщики. Именно поэтому колокол церкви звонит-напоминает о долге, который надо вернуть.

Колокольня церкви Св. Мартина сейчас и в начале XIX века

"На этом месте стояла церковь St. Martin Orgar"

When will you pay me? Say the bells of Old Bailey.А Олд-Бейли, ох, сердит, Возвращай должок! – гудит.

Звонница церкви St Sepulchre-without-Newgate

К этой церкви мы вернемся в конце считалочки. А пока – вперед, за пределы лондонского Сити – в Шордитч.

When I grow rich, say the bells of Shoreditch.Все верну с получки! – хнычет колокольный звон Шордитча.

После того, что мы уже узнали об исторических корнях нашей считалочки, можно предположить, что в районе Шордитч жили бедняки. И это будет правильным предположением. А церковь в Шордитче – Св. Леонард на улице Kingsland Road. Великий пожар не добрался до Шордича. Но и эта средневековая церковь не дожила до наших дней. Ее здание трагически обвалилось во время службы в 1716 году. Новое здание отстроили в 1740-х, скопировав здание St. Mary-le-bow – еще одну из церквей, упомянутых в нашей считалочке.

Церковь Св. Леонарда находилась недалеко от одного из самых известных лондонских театров шекспировского времени – The Curtain Theatre (построен в 1577). И во дворе церкви похоронено много актеров, в том числе друг Шекспира Ричард Бербедж, бывший первым исполнителем ролей Гамлета, Ричарда III, короля Лира, Отелло, Макбета, Ромео… Там же – буквально в 200 метрах – был другой, не менее (а наверно, даже более) знаменитый театр, который так просто и назывался The Theatre.

When will that be? Say the bells of Stepney.Когда это будет? - спрашивают колокола Степни

Оставив имперскую монументальность Сити и артистическую расслабленность Шордитча, мы отправляемся на восток Лондона, в Степни. Живут тут люди победнее – и это видно уже по унылым многоквартирным домам, какой-то общей обшарпанности и нехватке уюта. Обитатели Степни, главным образом, представляют пакистанскую общину Лондона.

Церковь была построена в 952 году, на месте деревянного храма и посвящена всем святым. Когда архиепископ Кентерберийский Дунстан был канонизирован в 1029 году, церковь переименовали. Нынешнее здание, облицованное обсидианом, было построено в XV веке. Особо интересны горгульи на стенах церкви, которые, правда, обветрились и потеряли форму, но и сейчас можно представить, какими они были сотни лет назад, когда церковь была одной из самых значимых к востоку от лондонского Сити.

А почему колокола церкви спрашивают «когда это будет»?Церковь Св. Дунстана была связана с морем. Ее называли «морской церковью», и по преданию жены моряков, уходивших в плавание, приходили туда молиться за своих мужей и просить их скорейшего возвращения.

В другой версии песни колокола Степни поют «Pray when will that be?», «молитесь, когда это будет»? Однако ответом на этот вопрос, как правило, бывало «не знаю».

I do not know, says the great bell of Bow.Не знаю, говорит большой колокол Боу

Сент-Мэри-ле-Боу – одна из самых известных лондонских церквей.В Лондоне принято считать, что в тех местах города, где можно слышать большой колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу, рождаются настоящие лондонцы-кокни.

А кто такие кокни – вы спросите?Это лондонские обыватели, уроженцы низших слоев, говорящие на своем особом диалекте. В слове «кокни» кроется пренебрежительный оттенок, подчеркивающий низкое происхождение, необразованность и грубость. Сами же они гордятся тем, что являются настоящими урожденными лондонцами, трудягами, вкалывающими день за днем и проводящими вечера за пинтой пива в пабе за углом.

В 1926 году Би-би-си записала звон этих колоколов и предваряла ими свои англоязычные программы до начала 40-х годов. В заставках к некоторым программам запись звучит по сей день. Но колокола снова замолчали 13 июня 1940 года, когда Британия готовилась отразить нацистское нападение. В 1941 году во время одного из воздушных налетов на столицу, церковь была разбомблена. Восстановили ее лишь к 1961 году, а освятили и того позднее – в 1964 году.Так что уже почти 50 лет в столице Великобритании снова рождаются кокни.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

Вот мы и подошли к последним строкам считалочки – и вернулись к церкви Святой-Усыпальницы-вне-Ньюгейта, а вернее, к Ньюгейтской тюрьме. До 1783 года приговоренные к казни ожидали своей участи в одиночных камерах. В полночь с воскресенья на понедельник звонарь церкви зажигал свечу и приносил ее к камере приговоренного, которого должны были казнить на следующее утро. Отсюда и строка Here comes a candle to light you to bed – в буквальном переводе, «а вот и свечка, чтобы осветить тебе путь к постели».

В девять часов следующего утра звонил один из колоколов церкви. И этот звон был сигналом к началу процессии – приговоренного везли на эшафот. Посмотреть на это собирались огромные толпы – до 100 тысяч человек. По дороге преступник имел право зайти в один из пабов и получить дармовую выпивку – последнюю в жизни.

Виселицы стояли примерно там, где сейчас Marble Arch – триумфальная арка, построенная в 1825 году для торжественных въездов в Букингемский дворец. На нынешнее место арку перевезли в 1851 году. Задолго до этого, в 1783 году, было решено убрать виселицы оттуда, а приговоренных казнить прямо в Ньюгейтской тюрьме, потому что толпы и давка создавали серьезные проблемы для городских властей. Поэтому и говорится, что последние строчки считалочки были добавлены до 1873 года, так как в том году они просто потеряли свой смысл.

Gay go up and gay go down,To ring the bells of London town.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clements.

Bull's eyes and targets,Say the bells of St. Margret's.

Brickbats and tiles,Say the bells of St. Giles'.

Halfpence and farthings,Say the bells of St. Martin's.

Pancakes and fritters,Say the bells of St. Peter's.

Two sticks and an apple,Say the bells of Whitechapel.

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's.

Kettles and pans,Say the bells of St. Ann's.

Old Father Baldpate,Say the slow bells of Aldgate.

You owe me ten shillings,Say the bells of St. Helen's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Pray when will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,Here comes a chopper to chop off your head.

Chop chop chop chopThe last man's dead!

serh.livejournal.com

Апельсинчики как мед - nju_bebo

Или лондонское путешествие в детскую считалочку

Это будет рассказ

-- об одной из самых известных английских считалочек,

-- о церквях, которые в ней упомянуты,

-- немного об истории средневекового Лондона

-- и о романе Джорджа Оруэлла 1984, в котором считалочка играет важную символическую роль.

dh-17th-century-london

(Изображение отсюда)

А вот и считалочка:

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's.

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

When will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

В русском переводе она немного короче:

Апельсинчики как медВ колокол Сент-Клемент бьет.

И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!

А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! – гудит.

Все верну с получки! – хнычетКолокольный звон Шордитча.

Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

(Перевод В.П. Голышева)

Oranges and Lemons – не простая считалочка. Это детская игра, чем-то напоминающая всем нам знакомый «ручеек».

Гравюра Агнес Роз Бувье (1842-1892)

Последние строчки – о свече и мече – были добавлены позже, но тоже достаточно давно, до 1783 года.

И вот, я отправился в путь по маршруту детского стишка – по современному Лондону и по его прошлому.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's

Апельсинчики как медВ колокол Сент-Клемент бьет

После пожара Рен восстановил более 20 церквей в центре Лондоне.

(На фото: колокольня церкви Св. Клемента)

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's

И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!

St_martin_ongar (Колокольня церкви Св. Мартина сейчас и в начале XIX века)

("На этом месте стояла церковь St. Martin Orgar")

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! – гудит.

К этой церкви мы вернемся в конце считалочки. А пока – вперед, за пределы лондонского Сити – в Шордитч.

(На фото -- звонница церкви St Sepulchre-without-Newgate)

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Все верну с получки! – хнычетКолокольный звон Шордитча.

When will that be?Say the bells of Stepney.

(Когда это будет, спрашивают колокола Степни)

Это колокольня церкви Св. Дунстана.

А почему колокола церкви спрашивают «когда это будет»?

В другой версии песни колокола Степни поют «Pray when will that be?», «молитесь, когда это будет»?

Однако ответом на этот вопрос, как правило, бывало «не знаю».

(Фото: интерьер церкви Св. Дунстана в Степни)

I do not know,Says the great bell of Bow.

(Не знаю, говорит большой колокол Боу)

Сент-Мэри-ле-Боу – одна из самых известных лондонских церквей.

А кто такие кокни – вы спросите?

(На фото: церковь Сент-Мэри-ле-Боу)

Так что уже почти 50 лет в столице Великобритании снова рождаются кокни.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

Gay go up and gay go down,To ring the bells of London town.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clements.

Bull's eyes and targets,Say the bells of St. Margret's.

Brickbats and tiles,Say the bells of St. Giles'.

Halfpence and farthings,Say the bells of St. Martin's.

Pancakes and fritters,Say the bells of St. Peter's.

Two sticks and an apple,Say the bells of Whitechapel.

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's.

Kettles and pans,Say the bells of St. Ann's.

Old Father Baldpate,Say the slow bells of Aldgate.

You owe me ten shillings,Say the bells of St. Helen's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Pray when will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,Here comes a chopper to chop off your head.

Chop chop chop chopThe last man's dead!

nju-bebo.livejournal.com

Апельсинчики как мед - pi_rozh_ka

Или лондонское путешествие в детскую считалочку

Это будет рассказ

-- об одной из самых известных английских считалочек,

-- о церквях, которые в ней упомянуты,

-- немного об истории средневекового Лондона

-- и о романе Джорджа Оруэлла 1984, в котором считалочка играет важную символическую роль.

dh-17th-century-london

(Изображение отсюда)

А вот и считалочка:

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's.

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

When will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

В русском переводе она немного короче:

Апельсинчики как медВ колокол Сент-Клемент бьет.

И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!

А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! – гудит.

Все верну с получки! – хнычетКолокольный звон Шордитча.

Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

(Перевод В.П. Голышева)

Oranges and Lemons – не простая считалочка. Это детская игра, чем-то напоминающая всем нам знакомый «ручеек».

Гравюра Агнес Роз Бувье (1842-1892)

Последние строчки – о свече и мече – были добавлены позже, но тоже достаточно давно, до 1783 года.

И вот, я отправился в путь по маршруту детского стишка – по современному Лондону и по его прошлому.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clement's

Апельсинчики как медВ колокол Сент-Клемент бьет

После пожара Рен восстановил более 20 церквей в центре Лондоне.

(На фото: колокольня церкви Св. Клемента)

You owe me five farthings,Say the bells of St. Martin's

И звонит Сент-Мартин:Отдавай мне фартинг!

St_martin_ongar (Колокольня церкви Св. Мартина сейчас и в начале XIX века)

("На этом месте стояла церковь St. Martin Orgar")

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

А Олд-Бейли, ох, сердит,Возвращай должок! – гудит.

К этой церкви мы вернемся в конце считалочки. А пока – вперед, за пределы лондонского Сити – в Шордитч.

(На фото -- звонница церкви St Sepulchre-without-Newgate)

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Все верну с получки! – хнычетКолокольный звон Шордитча.

When will that be?Say the bells of Stepney.

(Когда это будет, спрашивают колокола Степни)

Это колокольня церкви Св. Дунстана.

А почему колокола церкви спрашивают «когда это будет»?

В другой версии песни колокола Степни поют «Pray when will that be?», «молитесь, когда это будет»?

Однако ответом на этот вопрос, как правило, бывало «не знаю».

(Фото: интерьер церкви Св. Дунстана в Степни)

I do not know,Says the great bell of Bow.

(Не знаю, говорит большой колокол Боу)

Сент-Мэри-ле-Боу – одна из самых известных лондонских церквей.

А кто такие кокни – вы спросите?

(На фото: церковь Сент-Мэри-ле-Боу)

Так что уже почти 50 лет в столице Великобритании снова рождаются кокни.

Here comes a candle to light you to bed,And here comes a chopper to chop off your head!Chip-chop chip-chop the last man's dead!

Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь.Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч.

Gay go up and gay go down,To ring the bells of London town.

Oranges and lemons,Say the bells of St. Clements.

Bull's eyes and targets,Say the bells of St. Margret's.

Brickbats and tiles,Say the bells of St. Giles'.

Halfpence and farthings,Say the bells of St. Martin's.

Pancakes and fritters,Say the bells of St. Peter's.

Two sticks and an apple,Say the bells of Whitechapel.

Pokers and tongs,Say the bells of St. John's.

Kettles and pans,Say the bells of St. Ann's.

Old Father Baldpate,Say the slow bells of Aldgate.

You owe me ten shillings,Say the bells of St. Helen's.

When will you pay me?Say the bells of Old Bailey.

When I grow rich,Say the bells of Shoreditch.

Pray when will that be?Say the bells of Stepney.

I do not know,Says the great bell of Bow.

Here comes a candle to light you to bed,Here comes a chopper to chop off your head.

Chop chop chop chopThe last man's dead!

pi-rozh-ka.livejournal.com

Апельсинчики как мёд, или Голоса в голове.

На прошлой смене, когда я снова сторожил лампочки и тридцать четыре души вдобавок, второй раз прочитал девятнадцать-восемьдесят четыре. Как и в первое прочтение, меня постиг очередной инсайт, так сказать. К самой книге он относится косвенно, но без нее, думаю, его бы не случилось. На строках

«Под развесистым каштаномПродали средь бела дня –Я тебя, а ты меня…»

я разрыдался. Да настолько сильно, что понадобилось накинуть куртку выездной бригады, которые висят в материальной, и выйти во внутренний дворик курить. Как раз на такие непредвиденные случаи у меня всегда припасена пачка сигарет. Стою, значит, сандалиями в снегу, замерзшими и трясущимися руками подношу фильтр к губам и рыдаю в три ручья. Думаю (хотя, можно ли назвать мыслями те потоки эмоций, которые хлынули на меня с ошеломляющей быстротой?), думаю, как же все плохо. Какое же говно, что Уинстон так поступил с ней, а Джулия – с ним. Начиналась истерика, поскольку я уже тихонько всхлипывал. И тут я понял, что мне больше всего хочется, чтобы меня пожалели, прижали к себе, погладили по голове, сказали, что все получится, и назвали Севушкой.

Так я обнаружил в себе подростка – мальчика, который волею судеб (то есть, «большим мной») выкинут в мегаполис, где все такое далекое, чужое, где нужно выкарабкиваться из положения неимущего студента, чтобы выжить. И «большой я» сказал Севе-подростку: «Севушка, успокойся. Все будет хорошо, поверь мне». И истерику сняло одномоментно.

Безусловно, он был во мне и раньше, но теперь, когда я его нашел, понял и принял, мне уже не составляет особого труда отмечать моменты, когда он (не он, а я, только другой, конечно), начинает руководить моими действиями. Это не другая личность, нет, это лунная сторона моей. Не скажу, что это реверс или плохая часть, поскольку он – это я. А я хорош, не смотря ни на что. Многие мои поступки периода раннего взросления я теперь могу об’яснить с точки зрения Севушки, что делает мою картину осознания себя гораздо яснее.

Заходил снова к пациентке, с которой общался на прошлой смене (две вышки, КМС и т.д., если помните), опять очень мило с ней беседовали. Вскоре она выписалась, но контактами мы обменяться успели. (Чуть не написал «но ничего страшного»).

Помните древний то ли анекдот, то ли пост на баше –

«В под’езде не было девушек, и старушки на лавочке называли проституткой дворника»?

Одна из близких мне пациенток (Надежда Петровна, которой восемьдесят шесть, что ли) начала подозревать свою соседку, что та ворует у нее продукты из холодильника. Все бы ничего, но соседка в ответ начала подозревать НП в том же самом. При том, что они обе лежачие. Постоянно переругивались, называя друг друга (не люблю этот фразеологизм, ибо в половине случаев он обозначает совсем не друзей) дурами. В общем, нашли веселье.

Сегодняшняя моя смена (восьмичасовая) началась более, чем хорошо. Подходя к хоспису, я встретил идущую к остановке младшую медсестру Марину (которую я терпеть не могу), а это значило, что нынче я буду работать не с ней, что уже было приятно. Переоделся, спустился к чаю. В сестринской (и братской) я обнаружил православных медсестер. Они клевые. Хотя бы потому, что относятся почти ко всем с добром. Хотя, одна из них в разговоре упомянула, что в хосписе весь персонал замечательный, кроме администрации (и Марины, добавил я).

Вскоре после чаепития я пришел на второй пост, дожидаясь обхода. И мне в голову пришла мысль.

«Получается, что у человека в голове две правды – можно совершать какие-то поступки, руководствуясь альтруистическими побуждениями, при этом сама суть их будет эгоистична. Например, подавая бабушке руку на выходе из автобуса, мужчина будет убежден, что сделал это из доброты, хотя, в то же время, его самооценка неуклонно поползет вверх».

Тут и психоанализ, конечно, и двоемыслие. Мысль далеко не нова, но, согласитесь, приятно открывать какие-то непрописные истины самому.

А потом еще думал об умных и неумных людях (нескромно относя себя к первым):

«И у тех, и у других, ясное дело, есть психологические и биологические потребности. У вторых и те, и другие удовлетворяются довольно легко, в то время, как у первых дело с физиологией обстоит несколько сложнее, а уж с психологией и вообще мрак, поскольку, чем умнее человек, тем больше он знает о мире и о том, чего можно в нем добиться».

Перевязочный брат (секта какая-то) Виталик снова поманил меня в свой рабочий кабинет и усадил за айфон играть в покер. А что, мне нравится, и Виталику хорошо. Особенно, когда я выигрываю. Но не подумайте, он не такой корыстный, он хороший.

В обед поел еды. Ажно две порции, за себя и за ту перевязочную, макарон с гуляшом и зеленью. Прекрасно!

Родственница чья-то принесла целых два торта (не вафельных, а настоящих!) и еще чаю и кофию.

Не чья-то, конечно, а бабушки по имени Нина, которой сегодня стукнуло восемьдесят пять. Вчера у нее были православные, опять же, именины, а нынче вон – День рождения. К ней пришел сын, дочь, которая и снабдила нас сладким, и внук. У внука, судя по выражению лица, глазам и реакции на окружающее, наличествовала средняя степень умственной отсталости. Он сидел на стуле в изголовьи кровати бабушки, смотрел на нее, скашивая глаза, и улыбался странной и слишком широкой улыбкой. Бабка, уже успевшая прилично нырнуть в славные воды маразма, глядела на него снизу вверх, как бы через плечо, и тоже улыбалась. Они были счастливы.

На обходе в четыре зашли к НП (одна из последних палат), которая, на этот раз, настойчиво просила сестер узнать размер пенсии ее соседки.

Когда я уже собирался идти в сестринскую за своей сумкой, чтобы покинуть рабочее место, ко мне подплыла дочь еще одной пациентки (которой совсем уже пора повернуть сансару) и тихим голосом попросила ночью поить ее маму. (Душу рвет, когда так говорят, а не просто называют фамилию и номер палаты. Ясно, что так «роднее», но тяжко). Я отправил ее к сестрам, которые сегодня дежурят в ночь.

Сложил книгу в сумку, и тут ко мне подошла сестра и вручила два кекса и вафельный тортик. Мол, дома чаю попьешь. Мои вполне логичные возражения по поводу того, что тем, кто остается на смене, они нужнее, она проигнорировала. И еще две шоколадки. И вон, зелени сколько нам принесли – петрушки и укропа – возьми тоже домой, нам много. И кефиру. И банку греческого «Нескафе».

Домой ехал на маршрутке, дочитывая «Механическое пианино», слушая Нау и периодически вздремывая.

Хороший день.

vsevoloch.livejournal.com